А один раз в конце нашего отдыха мы даже сходили с ней вечером на танцы.
ВОЛОСЫ
Пришло время, когда мы стали фанатами рока. Почти как у Довлатова, где все поголовно читали Кафку13, у нас в классе народ одномоментно увлекся тяжёлой музыкой. Даже девчонки пытались следовать модному тренду. Они клянчили переписать группу «ассерт»14, вызывая наш уничижительный смех, потому что каждый уважающий себя хэвимэтлфан15 знал, что правильно нужно говорить «экцепт».
Рок звучал везде.
На каникулы в Верхотурье я брал с собой портативный магнитофон «Весна-205-1» и гонял по нему музыку, от которой дурели коты, а баба Аня потихоньку крестилась на старое трюмо, где я обычно располагал свой агрегат. Но плоды музыкального просвещения, носимого мной в массы, всё же, не пропали втуне и в провинции. К концу моих каникул, хозяин дома, отчим моего отца, Иван Гаврилович (грузный и вечно хмурый человек с кустистыми бровями, представитель «старой закалки», привыкший, что перед ним заискивают и лебезят) ходил по комнатам и машинально бурчал под нос слова песни: «Это рок!.. Рок!.. Рок!.. Гхм… М-да…» Половицы под его ногами жалобно поскрипывали.
Нам ужасно хотелось стать такими же крутыми чуваками с гитарами, как на постерах. Один мой друг, совершенно далёкий от музыки, внезапно записался на курсы игры на гитаре. На вопрос: «Зачем?», он небрежно ответил: «Просто гитаристов бабы любят». Действительно, возразить на этот аргумент было сложно.
Однако мы, с небезызвестным уже Саней Ломовым и ещё одним моим одноклассником, Олегом Соломиным, решили пойти другим путём. Научиться мы рассчитывали самостоятельно по замызганному самоучителю, но это было не главное, главное, нужны были настоящие инструменты, и мы принялись мастерить электрогитары.
К большому всеобщему удивлению, где-то через пару лет, мы действительно умудрились собрать нечто очень отдалённо напоминающее «Fender»16, но пока же получалось у нас не очень. Помню, после дикого по накалу и затраченному времени периода выпиливания из доски фигурной деки, я покрасил заготовку чёрной краской, которую моя мать где-то достала, якобы, «по блату». Она сказала, что цвет этой краски «необычайно насыщенно чёрный». Цвет действительно был неплох, но после того, как краска высохла, выяснилось, что она чудовищно липнет, и играть на такой гитаре было невозможно.
Отец Соломина был в прошлом барабанщик, и в гараже у него стояла настоящая малая ударная установка. Когда Олег невинно поинтересовался, можем ли мы её забрать для своих целей, его отец ответил так:
– Г-головы от-ткурчу и з-засуну куда-н-нибудь.
Надо сказать, что он очень сильно заикался. Однако все без исключения матерные слова произносил чисто.
Но мы не стали переспрашивать, чтобы ещё раз в этом убедиться.
– Надо её просто забрать