Сожжённая тропа. Эпизод афганских событий. Юлия Мусатова

(Стриж) как-то его разговорил, случайно даже для самого себя.

      Ведь сопровождал Гость в последний путь не просто сослуживца, а товарища и единственного в батальоне земляка. И погиб друг чуть ли не вместо самого Гостя. Был обычный вылет на вертушках. Гостя по какой-то незначительной причине вызвали в штаб. А тот полетел. Ну кто мог знать, что на обычном контрольном выходе завяжется бой?..

      Гость сам поехал в морг и только по тельняшке сослуживца и отыскал, – он там один спецназовец был. А уже на аэродроме, когда в самолёт цинк грузили, наклонился к смотровому окошку – а у друга по лицу муха ползает. Жирная сволочь, видно залетела, когда гроб закрывали…

      Вот приехал Гость с «подарком». Матушке друга посылку с вещами и аппаратурой передал, что ребята в роте собрали. Понимал, что не до этого ей, но так положено…

      Дальше – больше. На городском кладбище местные власти хоронить не разрешили. Повезли на ночь глядя на старый, местами заболоченный и поросший осокой, деревенский погост. (Да и то без церкви – срубленная из брёвен, она полыхнула от грозы почти сто лет назад. Только камни фундамента белели ровным квадратом). А там… Не так, с залпом по сигналу, как своих в Афгане провожали. Просто закопали в темноте, да пошустрее, чтобы кто не увидел… Какой там, к твоей бабушке, салют!..

      Утром – поминки. Народу всего ничего – близкая родня из стариков. Ни друзьям, ни в школу, где все десять лет учился, не дали сообщить. Зато «представитель» военкомата тут как тут. Выпили за помин души по одной да по второй, а матушка погибшего всё Гостя просит: скажи, дескать, о сыночке доброе слово. Крепился Гость, крепился, а потом встал из-за стола и сказал:

      – Прости, друг, что тебя убили, а я в твоем доме стою живой. Погиб ты геройски на этой препоганой войне в бою, по приказу. Вроде как на благо Родины. А похоронили на этой самой Родине от людей тайком, как какую-то нежить. Да не с православным крестом на шее, а с вонючей афганской мухой…