Последняя с ней встреча случилась в феврале 2018 года. Бабушка приезжала в Вологду. Сидели с ней, обедали. Она показала, как надо дышать при родах, ведь уже в апреле должен был появиться на свет еще один ее правнук. Похвалила мой пересоленный суп, тихонько грызла орешки в шоколаде, запивая чаем. Смеялась, а ведь болела. Перед уходом я помогла ей одеться, а она меня перекрестила.
Дом номер пять теперь пустует. Пока сил нет – туда приехать. Пылятся книги, завешены плотными шторами большие окна, давно не топлена печь.
Дом всегда был неуютным и пугающим, и пережито здесь немало. Я поняла главное – не имеет значения то, что не сбылось. Ничего уже не изменить. Важнее – помнить о тех, без кого нынешняя моя жизнь, и всей нашей семьи, была бы невозможной. Потому и пишу этот рассказ. Беречь память о предках и быть их достойными. Вот что теперь имеет значение.
В документальном рассказе «Дом памяти» использовалась статья журналистки Ангелины Федоровой «МИРЪ, ушедший с бабушкой…» (газета «Выль Туйод», Республика Коми, Удорский район, публикация от 30 октября 2017 года).
Патроны
Ниночка проснулась, как обычно, по будильнику, ровно в семь. Сладко потянулась и еще немного полежала в кровати, обдумывая планы на грядущий субботний день: «Сначала уборка – это даже не обсуждается, затем схожу на рынок, куплю Кузе с Пушком костного остатка и путассу, ну, а вечером – репетиторство, придет Сережа Раскольников, будем повторять с ним интегралы». Радуясь такому четкому и понятному расписанию на день, Ниночка аккуратно вылезла из-под одеяла. Правой ногой она начала шарить по ковру в поисках куда-то задевавшихся тапок. «Растяпа! – ругалась про себя. – От тебя даже тапки сбежали!» Наконец, путаясь в длинном подоле хэбэшной ночнушки, она шустро протопала в ванную. Подслушав, что хозяйка встала, с кухни принеслись два здоровенных кота. Уселись у двери в ванную и начали мявкать наперебой, соревнуясь, кто кого переорет.
– Иду, иду, троглодиты! Со свету меня сживете, если не накормлю! – прокричала им Ниночка из-за дверей, спешно вытирая умытое лицо полотенцем. Надела широкие, в пол-лица, очки в черной оправе и старательно расчесала свое русое каре, слегка меченое сединой.
– Ну, как я, еще ничего? – с надеждой спросила она у зеркала, разглядывая собственные густые, будто вздернутые в удивлении брови, остренький носик и тонкие бледные губы на худощавом, с высокими скулами лице. – Молчишь? Понимаю. Пятьдесят пять – это тебе не шутки! А раньше я была хороша…
Нина заулыбалась отражению, и легкие морщинки разбежались по лицу.
«А как танцевала и пела… Эх! – Ниночка мечтательно закатила серые