за чёрные усы
Дадоны
Ощипали с российской истории перья,
опалили, довольные тушкой вполне
со слюной аппетита за кухонной дверью
жадно жарят её на бесстыдном огне…
И не видит их глаз, и не слышит их слух,
что нацелился в темя им новый петух.
«на перепутьи ночь над линзой льда…»
на перепутьи ночь над линзой льда,
и, как всегда, пошли мы не туда:
хотели в дом родной – попали в лес,
хотели к Богу – встретил мелкий бес,
хохочет, кувыркается в траве:
вам нет царя ни здесь, ни в голове…
встаёт рассвет… далёк ещё закат…
брысь, мелкий бес! потопаем назад…
На издание переписки последнего русского императора и его супруги
Под книжной обложкой собрание эпистол:
историк с дотошным вниманьем чекиста
по числам развёл, уложил на страницы
интимные чувства царя и царицы.
Теперь может каждый, как дыни и груши,
полапать ручищами царские души, —
что было любовью, ознобом и жаром,
в наш век обернулось базарным товаром.
Какие там тайны открылись?.. Не знаю:
я писем любовных чужих не читаю.
«От рэпа и брейк-данса…»
От рэпа и брейк-данса
Да прочей кутерьмы
В эпоху декаданса
Сворачиваем мы.
Фас государства гадок.
Культуры храм снесён.
Безверье и упадок
Свистят везде во всём.
Закон разбойной плетью
Взлетает над плечом.
Меж жизнию и смертью
Нет разницы ни в чём.
Сквозь выговор московский
Грядут к нам с ядом губ
И новый Мережковский,
И новый Сологуб.
«Время снами сплющено, леденеет высь…»
Время снами сплющено, леденеет высь…
Человек грядущего, где ты?.. Отзовись!
В центре ль, на окраине ль, век сомкнув в кольцо,
Из толпы измаянной покажи лицо!
В церкви ли, на площади ль в нас вдохни огонь,
Сущее и прошлое вскинув на ладонь!
Пушкина иль Пущина внук с линейкой «пра»,
Человек грядущего, вынь нас из вчера!
«Когда плывём в словесной глубине…»
Когда плывём в словесной глубине,
дай нам, Господь, без злобности и фальши
быть в ощущеньях с веком наравне,
а в мыслях встать в грядущее подальше.
2. Земной муравей
Время
поверх авто, поверх голов
летит вдоль улиц лязг железный…
чем дальше в речь – тем больше слов,
чем глубже взгляд – тем шире бездна.
без дна, без крыши, без стены
ревёт широкое глубоко,
и мы струёю вплетены
в разгон всемирного потока.
в нём