«Tra ’l bianco viso e ’l molle e casto petto…»
Поэт восхваляет шею своей донны.
Между белым ликом и мягкой и целомудренной грудью я вижу дышащий снег, теплый и белый, прелестный и нежный, на котором покоится мой взгляд, удерживаемый наслаждением; и даже если он перемещается на другое место, туда, где он долго вдыхает и пьет любовь, где, наконец, ему обещана милая награда, и где рождаются ее прелести и мое наслаждение, он жадно возвращается обратно, чтобы вновь любоваться, как ее родная белизна украшена странствующей белизною.
«Пусть пришлют тебе – тогда говорю я, – арабы и индусы драгоценные раковины, и пусть те отдадут жемчужины для твоего нового украшения, и пусть не стыдятся они своего нежного поражения».
«Quella candida via sparsa di stele…»
Поэт восхваляет грудь своей донны.
Тот белоснежный путь, усыпанный звездами, в небесах ведущий богов к величественному чертогу, менее светел, чем этот, сияющий мне, что направляет только те души, которые служат его славе. И я узрел, как по нему к другому чертогу, иными, еще более прекрасными тропами, отправилось мое желание: Амор – его вожатый, и он хочет, чтобы я лишь про себя рассуждал о том пути, что наконец-то засиял мне.
Великие вещи о нем говорит мне сердце, и если где-то я что-нибудь вдруг слышу о нем, дыханье мое сбивается. Но не безмолвны тогда мои тоскующие взоры, и, кажется, говорят: «Ах, случайно или же пусть это будет дар: то, что от тебя не скрыто, не закрыто – яви нам, и пусть объемлет пламя нас!»
«Donna, crudel fortuna a me ben vieta…»
Поэт беседует со своей донной, которая уезжает, и говорит, что если фортуна не позволит ему последовать за ней, то она не сможет запретить то же самое его мысли, которая последует за ней и взоры которой всегда будут обращены на нее.
Донна, жестокая фортуна запретила мне следовать за вами и удерживает меня на этих берегах, но не мою быструю мысль, которая отдыхает только тогда, когда взор ее успокаивается, к вам обращенный. Она сопровождает вас, то задумчивую, то веселую, то рассекающую волны, то оставляющую следы на песке, едущую в карете по холмам и по побережью к своей цели. Она любуется вами в доме ваших родителей, среди нежных приветствий в прекрасной обстановке, среди взаимных поцелуев и смеха. Затем, как посланник, приносящий вести, мой блуждающий дух возвращается в сердце, чтобы оно, вздыхая, тосковало от нежной зависти.
«Io non posso gioire…»
Разлученный со своей донной, поэт говорит о том, что он не может испытывать никакую радость вдали от нее, кроме радости, заключенной в мучениях, вызванных ею.
Разлученный с вами – с моим желанием, я не могу радоваться; но моя блуждающая мысль пересекает и поля, и горы, и моря, и реки, и приближает меня к вам и губит в сладостном