Для педагогического состава школы наши родители были предметом гордости, возможностью похвастаться перед другими школами. Директор и учителя боготворили отца, трепетали в его присутствии, а говоря о нем, всплескивали руками и поднимали глаза к потолку. Каждый раз в преддверии очередного родительского собрания моя классная руководительница, краснея, как бы невзначай интересовалась, кто придет – мама или папа. Чаще всего я говорил: «Мама», и она расстраивалась. Папа наведывался в школу редко, ему было неловко перед другими родителями.
Как-то сама собой собралась школьная группа. Я играл на гитаре. Двое других мальчишек – на басу и ударных. С вокалистами у нас было сложно. Все смотрели с надеждой на меня, но я отказывался. Одно время у нас пела Элли. Голос у нее был слабоватый, но мне нравилось с ней работать, ведь для нее я был просто Джерри. Мы исполняли песни моего отца и других известных музыкантов. Пробовали сочинять что-то свое, но такие песни не котировались у аудитории. Перед нашими выступлениями директор школы гордо и звонко объявляла: «Поприветствуем наши молодые таланты – группа „Новое Поколение1“ во главе с нашим чудесным Джереми, сыном самого Генри Фокса!» Она произносила эти слова каждый раз. Каждый раз мне было стыдно.
Играть в школьной группе круто, но только если ты не «сын самогó». Одноклассники ревностно следили, чтобы я играл в точности как мой отец. Если я где-то ошибался, надо мной потом долго смеялись. Когда я сам писал песню, ее слушали с плохо скрываемым снисхождением. Считалось, что я не настолько одарен, как Генри. Двадцать лет спустя я вырезал из журнала заметку, где утверждалось обратное. Это смешно, но я до сих пор горжусь…
Когда я учился в девятом классе, наш ударник ушел из группы, и я позвал на его место Нико Вольфа. Ему тогда было двенадцать, и сначала над нами посмеивались. Но Нико быстро смог доказать, что достоин выступать вместе со старшеклассниками.
Это была хорошая пора. Мы все больше времени проводили вдвоем с Элли.
Питеру легко давались отношения с девочками, это было так же естественно для него, как надевать утром рубашку. У меня же ничего не получалось, и я, должен признаться, очень ему завидовал. Элли слушала, как я ворчу, сочувственно улыбалась. Я мог рассказать ей что угодно. Она радовалась моим достижениям, переживала за неудачи, помогала советом в сложных ситуациях. Ей нравились мои стихи. Она была единственной девушкой в школе, которой был интересен Джерри Фокс. Поэтому иначе случиться не могло – я влюбился в свою двоюродную сестру.
Я очень хорошо помню, как мы первый раз поцеловались. Это произошло после выступления группы на каком-то школьном празднике в середине осени.