Бах. Сюита для виолончели №2. Ре минор.
Это произведение сияло серыми красками. Боль, печаль, горечь, сопереживание были всем в этом произведение. Слушая исполнение Ричарда, каждый вспоминал свой важный отрывок из короткой жизни, но не Карен. В её глазах был лишь Ричард, что смычком скользил по толстым струнам виолончели, одновременно зажимая их толстыми мозолистыми пальцами второй руки. Чёрные брови хмуро выставляли мелкую морщинку меж бровей, заставляя сердце Батлер болезненно простонать. Это произведение будто было написано для Ричарда, описывая каждый его судорожный вздох, сливаемый с движением смычка, каждую капельку пота труда на мраморном лбу, каждую трещинку на губах. Виолончелист был сейчас не в зале. Он был где-то очень глубоко в музыке, всё дальше отстраняясь от Карен.
Юная, неопытная пианистка почувствовала горячие капли, что стекали по бледным щекам. Поток слёз лился сам по себе. Печаль песни добралась до маленькой души девушки, окутывая её, вызывая солёные искры из глаз. Это было настолько ново для студентки, что восторг в её подсознании не имел границ.
Так, одной шестиминутной пьесой, Карен осознала, что музыка на самом деле прекрасна. Она правда прекрасна…
Восторг продолжался на протяжении всего концерта, заставляя после его окончания помчаться к исполнителю. Стоя перед курящим красноволосым, девушка осознала, что её мнение о музыке на самом деле было субъективным. Нет, возможно, она и сейчас ненавидит музыку, как и прежде, но не музыку Ричарда.
– Научи меня, – заулыбалась в пол лица Карен. – Научи жить и исполнять музыку так же, как ты.
Мужчина на эту просьбу только эгоистично усмехнулся, потрепав чёрные волосы пианистки, которая была заметно ниже него, самолюбиво отвечая:
– Где же та ненавистница музыки? – посмеялся он немного грубо.
Её слова будто пролетели мимо ушей Брауна, поэтому Карен решила ещё раз повторить, но с большим энтузиазмом.
– Научи меня, Ричард.
Сигарета неустойчиво болталась во рту у мужчины. Парень, уже осознав всю серьезность просьбы студентки, немного удивился. Правда. Он отошёл на два шага, докуривая оставившую половину сигареты. Девушка терпеливо ждала, наблюдая за проворными пальцами виолончелиста, что несколько минут назад творили волшебство.
– Я – виолончелист. Чему я могу научить пианиста? – наконец высказал свое мнение парень, когда от сигареты оставался только окурок.
– Я не прошу учить играть, я прошу научить меня исполнять, – сладко произнесла леди.
Наконец, втянув последнюю порцию яда, парень выкинул опустошенный никотин, строго осматривая студентку.
– Хорошо, – прокуренным голосом произнес профессор на замену. – Я согласен, но если только твоё эссе пройдёт на отлично. Договорились,