он.
В продрогшей тьме забывшихся пространств,
Как долго был я на войне,
Как долго я молчал стихами…
Служитель рифм, я рифмой присягал тебе.
По пустырям глазами и руками
Не выцветшие строки подбирал,
Живою тишиною и дождями
На листьях обгоревших их писал.
Ещё немного о любви…
Слетает с губ обветренных сонет.
Я и не знал, что у тебя под кожей столько света!
Я выжил с ним, в продрогшей тьме.
Где на' семь бед ни одного ответа,
Часы и кровь по бросовой цене.
она.
Бессильной тяжестью бывает голос обезвожен,
И обрывается последняя струна…
Куда уходит плачь, когда он выплакан и сброшен?
Где растворяется его тугая теснота?
Мне снился сон затерянных пространств,
Живая тишина, в ней о невыцветшем пою!
Мой гость мою мне радуга читал,
Мой гость, в тебе себя я узнаю.
Ещё немного о любви…
Я пела сон сквозь вьюги долгих лет.
Я и не знала, что спасая его свет,
Войду в страну его любви и света,
Где на' семь бед ответом был сонет,
Живой водой хрустального рассвета.
2012г.
13 тысяч 680-ая страница…
Чуть ближе к небу и чуть дальше сна
Сидит мужчина с девочкою – птицей
В ночной тиши открытого окна.
Они из «вольных» – видно по осанке,
Плюс – минус бесконечность на двоих,
Отбросившие жёсткий круг огранки,
Ветрам читают белый, вольный стих.
В совсем обыкновенном доме
720 – го счастливейшего дня,
В цветеньи вишни по программе произвольной.
В звучаньи голубого хрусталя.
2012г.
Шрам в виде бабочки
или
Бельканто предрассветных
Шрам в виде бабочки – прекрасный и пламенный,
Прекрасный и хищный, как все любовные письма,
Что пишутся на коже. Я будил тебя музыкой Шопена,
Я грустил с тобой голосом Страдивари;
Фаринелли моего сердца,
На три октавы откровением голоса,
Звуком и широтой диапазона,
Беспредельного по продолжительности дыхания.
«Фаринелли, верните нам Солнце»…
Солнечная бабочка, покидающая шрам,
Два крыла до любви, партитура на два голоса,
Цветущая и колеблемая на ветру легко и прозрачно.
Сердце моё – и море, и руки твои, и голос;
Точка начала голоса, ещё не успевшей позволить…
Наша любовь всегда там, где при каждой встрече
Замирает и останавливается сердце, капает цветом,
Опьяняет красным… шёлком сонета пальцев
Отпуская с плеч одежду свободным падением на пол.
Ты смотришь на меня, ты касаешься пальцами губ;
пламя окружает губы.
К твоим поцелуям нет рифм.
Бабочка садится тебе на плечо.
Мы – это звук или дыхание?
Бельканто