– Швед снимается с якоря в три, а ей надо быть на борту раньше, она знает: капитан предупредил ее перед тем, как она сошла на берег.
– Кирси, – сказала она, приставив пальчик к груди, и повторила по слогам: – Кир-си.
– Ее зовут Кирси, – сообразил Аршанжо и произнес: – Кирси.
Шведка радостно захлопала в ладоши, подтверждая, потом прикоснулась к плечу Аршанжо и что-то спросила по-своему.
– Ну-ка, мудрец, отгадай загадку, – поддразнил Аршанжо Мануэл.
– Тут, милый, и отгадывать нечего. – И он повернулся к девушке – он понял, о чем она его спрашивала, он ткнул себя в грудь и повторил: – Педро, Педро, Педро Аршанжо Ожуоба.
– Ожу… Ожу… – произнесла она.
То был первый день великого поста. Накануне, во вторник, полиция рассеяла, разогнала, растоптала афоше «Дети Баии», афоше, которое у здания театра «Политеама» хотело отстоять право народа на самбу и на свободу. Одного полицейского Дамиан ухитрился сшибить с лошади и в качестве трофея принес домой его фуражку, но, боясь наказания, не показал ее даже Теренсии. Он побежал достать припрятанное сокровище, а когда вернулся со своей добычей, ни Аршанжо, ни шведки уже не было.
Зато Мануэлу, двухметровому широкогрудому гиганту, который еще накануне был Зумби, королем «Республики Палмарес», фуражка доставила много удовольствия. Вчера вечером он стоял с копьем на афоше и дрался с полицейскими, на рассвете переносил грузы с лихтера в трюм шведского парохода, который ночью стал в бухте на якорь. Мануэл не успел поговорить и обсудить события с Аршанжо, Корро, Валделойром и Аусса: ведь это он начал свалку, он избил нескольких полицейских, а сколько именно, и не помнил, а потом ждал пароход и хохотал от души. Могучей рукой он приласкал Дамиана:
– Лихой парнишка растет!
– Я вот из него эту лихость выбью, – тихо и серьезно пригрозила Теренсия, устремив куда-то неподвижный взгляд.
– Ну, полно, матушка Теренсия! Как же вчера было не подраться?! Ведь мы были правы, а не они! Разве не так?
– Он еще несмышленыш, нечего ему соваться в эти дела.
Несмышленыш? Самый юный из воинов Зумби, лихой боец – вот полицейская фуражка в подтверждение – несмышленыш?! Мануэл захохотал с такой силой, что весь рынок затрясся.
А под дождем шли к Табуану, взявшись за руки, шведка и Аршанжо, шли, не произнося ни слова, – только смеялись.
Какая-то странная тишина воцарилась в палатке. С чего бы это? Мануэл решил продолжить беседу:
– А вы, матушка Теренсия, не были вчера на карнавале?
– Зачем я там? Не люблю я праздники и карнавалы, сеу Мануэл…
– Как зачем? Посмотрели бы на нас, на наше афоше: я был король Зумби, а сынок ваш представлял моего воина! Местре Педро обрадовался бы, если б вы пришли.
– Никому я не нужна, а уж куму моему – меньше всех… У него и так есть кому радоваться, a меня он даже не замечает…