Становление и развитие государственных структур вовсе не обязательно должно означать исчезновение старых, родоплеменных; Китай создал мощное государство, сохранив и упрочив при этом род или клан цзунцзу как социальный институт. При этом, действительно, родовые (семейные) связи в некоторых отношениях вступают в противоречие с государственными; так, китайское государство требовало, чтобы каждый доносил о противоправительственных настроениях и разговорах, независимо от степени родственной близости обвиняемого, в то время как конфуцианская мораль требует тяжкого наказания за донос на родителей и близких родственников. Но с этим парадоксом жизненной практики китайская реальность смирилась: не донесёт сын, так донесёт сосед.
Таким образом, на практике родовой институт может сохраняться и при государстве, и более того – родовые и семейные связи в новом обличье и с новыми функциями обязательно переживают архаичное общество. Новое общество основано на социальном использовании сродства, по выражению К. Леви-Стросса20. Генеалогическое древо, частично действительное, а в дальних перечислениях первопредков – мифологическое, использует реальное или мнимое сродство всех членов группы в качестве условия и символа её существования. В основе этнических генеалогий – культ предков, давно забытый, но всё ещё живущий в до неузнаваемости изменённом виде.
Иллюзорная генеалогия и иллюзорное, но построенное по всем принципам сродства представление об этносе как кровнородственной группе («роде-племени») долго являлось основой самосознания этноса (нации, народности, летописного «племени»). До наших времён остались смутные представления о том, что нации (даже современные!) имеют общих предков и, стало быть, их связывает кровное родство, хоть и очень-очень отдалённое. Легенды о нации-роде (народе, латинское nation от nascоr ‘рождаться’) до сих пор социально используются для объединения разных по происхождению групп в одно национальное целое.
В ходу и представления о «народах-братьях».
Далее, не доказано, что в земледельческих культурах изначально господствовала коллективная собственность на землю некоей элементарной единицы – общины. Перераспределение земельных наделов между семьями зафиксировано достаточно поздно и, вероятнее всего, является средством поддержания патриархальной власти над селом, инициированным или поддерживаемым государством в своих собственных интересах.
Известно, что единицей организации сельского населения Руси была вервь – что-то вроде позднейшей общины. Приходится говорить «что-то вроде», так как социально-экономические функции верви нам почти неизвестны.
Как отмечает А. П. Моця, размеры штрафов, которыми в некоторых случаях облагалась вервь, значительно превышают