Мы жили на одной лестнице, а мастерские были рядом. О лучшем советчике я не мог и мечтать. Прежде чем показывать работу заказчику или выставкому, я звал Васю, и он, не стесняясь резких выражений, говорил о самом существенном. Я ему верил безоговорочно. А один раз я не успел пригласить его в мастерскую перед приездом комиссии, и вот что из этого получилось. Я работал над большим 3,5-метровым памятником для небольшого города Вятские Поляны. Темой являлся салют в память о погибших воинах. По моему замыслу, это были трое солдат с поднятым вверх оружием и скорбно опущенными обнаженными головами. Все трое были в длинных плащ-палатках, свисающих сзади с плеч красивыми складками.
Я работал над памятником больше чем полгода, но накануне сдачи работы художественному совету и заказчику я повернул большой поворотный станок, на котором стояла скульптура, и мне показалось, что задний фасад памятника получился крайне неинтересным. Сплошные складки! Ни одной детали, оживляющей это плащ-палаточное однообразие. Никаких просветов между фигурами!
И тогда я решил пойти на принципиальное изменение, которое само напрашивалось: решил просунуть между двумя плащ-палатками опущенную руку, держащую винтовку. Сразу же задний фасад преобразился. Появилась необходимая выразительная деталь. Казалось бы, не очень большое изменение, но все же потребовалось соорудить железный каркас, вылепить руку, держащую винтовку, и, наконец, вылепить саму винтовку – наиболее занудливое занятие. Все это заняло много времени. Поздно ночью я вернулся домой и лег спать. Естественно, что у меня не было возможности позвать моего постоянного эксперта – Васю Стамова.
Я долго не мог заснуть, ворочался, вызывая недовольство Вики, волновался, думая о предстоящем худсовете. Надо сказать, несмотря на то что я сделал бесконечное количество памятников, надгробий, выставочных работ, каждый раз, ожидая худсовет, выставком или заказчика, я волнуюсь, как школьник перед сдачей экзамена, к которому не успел как следует подготовиться. И вдруг, уже засыпая, я с ужасом понял, что у меня получилось на памятнике: три руки, поднятые вверх с оружием, три руки спереди держат головные уборы, а еще одна рука с винтовкой оказалась сзади. И эта рука – седьмая. Меньше – куда ни шло, все-таки война. Но больше…
Времени исправить ошибку у меня не оставалось: надо было убрать железный каркас, восстановить складки, привести в порядок после этой работы мастерскую. И тогда я прибег к приему, которым пользуются иногда живописцы, сдающие халтуру заказчикам. Чтобы отвлечь внимание от недостатков, они где-нибудь в нижнем углу портрета или натюрморта рисуют зеленую собаку.
– А это что за собака? – удивляется заказчик.
Художник начинает объяснять «творческий замысел», долго сопротивляется, но в конце концов обещает замазать собаку. Заказчик с удовлетворением подписывает протокол о приемке работы, и все стороны, довольные, расходятся. Следуя этому мудрому принципу, я рано утром перед приходом комиссии опустил ухо у одного солдата сантиметра на три ниже другого. Только я слез