– Нет, – сказал Марк. – Я запрещаю. Мы и так засветились, пока его искали, ты всех подставишь.
– Но там же дуболомы одни сидят, они ж не найдут!
– Слушай, я тоже не в восторге от работы полиции, но худо-бедно преступления-то они раскрывают.
– Вот именно, худо-бедно… – возразил Эрих.
– Ладно, я организую, чтобы дело досталось лучшему следователю, тебя это устроит?
– Ну, хоть что-то… – недовольно пробурчал Эрих.
– Хоть что-то, – передразнил его Марк. – Ты давай займись этими диверсантами, если источники не в курсе, то это не значит, что диверсантов нет.
– Да мы уже работаем. Я практически сна лишился. Только об этом и думаю.
Дальше Эрих изложил свой план. Марк слушал его тоже без особого внимания, в нужных местах кивал, а сам думал о Фелиции.
Вечером в «Солдате удачи» было не протолкнуться. Его с порога заметила Фелиция, позвала в подсобку, сообщив, что закрывается только через час, и предложила подождать у окна, за столиком, где уже попросили счет. За ним сидели легионеры и даже, кажется, из первого легиона, по крайней мере, лица их показались знакомыми. Но Марку светиться особо не хотелось.
– А давай я здесь, – предложил он, увидев небольшой откидной икеевский столик у стены.
– Но тут едят рабы-повара.
– Да ерунда, мне все равно.
– Ну, хорошо, – после некоторого раздумья сказала Фелиция. – Ты есть что будешь?
– Да я еще не особо проголодался.
Фелиция с недоверием посмотрела на него и, сказав, что принесет чебурек и пиво, удалилась на кухню, где у плиты трудились два узбека.
Немцы во всю глотку орали «О, майн либе Августин», им даже подпевали легионеры. Это было забавно. Но вот римляне ушли, и в кафе на некоторое время воцарилась тишина, а потом кто-то вскочил, крикнул «хайль», и два десятка глоток тихо затянули запрещенную «Дойчланд юбер аллес». «Вот подлые твари, – подумал Марк, скрытый от посетителей, забывших, что кто-то есть в подсобке, – надо узнать, из какого они отряда, спрошу у Фелиции». Но немцы пели так проникновенно, что Марк передумал – да какая, собственно, разница, пусть поют, в конце концов, они у себя на родине.
Германия, Германия превыше всего,
Превыше всего в мире,
Если она для защиты
Всегда братски держится