Ничего этого, пока шел бой, сделать было невозможно. Сражение длилось целый день, но самонадеянность немцев их погубила; зажатые между лагерем и спасительным лесом, не все они смогли вырваться из римских тисков.
Перед самым закатом, когда сражение стихло, Марка прооперировали.
Легионы вернулись в лагерь лишь ночью, но и эта победа далась римлянам тяжелой ценой, раненых и убитых оказалось больше, чем накануне. Живым, измотанным до крайности, хотелось просто лечь и сдохнуть, и только победа давала еще какие-то силы. Еды уже не было, для большинства ночь прошла в полузабытьи, но даже этот полуобморок оказал живительное действие. Утром все поняли: немцев нет, дорога на Рейн открыта, они спасены.
В то время, как Цецина и его легионы бились с немцами, жителей левого берега охватила паника. Пошел слух, что римские войска окружены и обречены, огромные толпы германцев идут в наступление и собираются вторгнуться в Галлию. Паника была столь сильна, что даже принялись разбирать мост через Рейн. Только Агриппина остановила паникеров. Она фактически взяла на себя в те дни обязанности военачальника. Организовывала оборону, охрану моста, выслала на тот берег охранение, чтобы предупредить о подходе немцев. И какая же радость была у всех, когда пришло известие, что неприятель разбит, легионы вырвались из окружения.
Агриппина сама вышла встречать войска на тот берег. В обозе, в одной из телег, вместе с другими ранеными ехал Марк, он все еще был без сознания.
Товарищ память
– А что было потом? – спросила Фелиция, нежно касаясь кончиками пальцев углубления на виске.
– Очнулся через неделю, сначала не понял, кто я, где я. Было такое ощущение, что я только что родился. Но постепенно стал вспоминать, потом смог есть, ходить, в общем, оклемался где-то месяца через четыре.
– Хорошо, что все прошло без последствий, а то я видела людей с такими травмами, они натурально в животных превращаются, ничего не соображают, их в ямах держат, еду кидают, или вообще перестают следить, они куда-нибудь уходят и с концами.
– Да как тебе сказать – без последствий… – Марк задумался, говорить или не говорить. – С одной стороны, могло быть и хуже, я действительно выжил чудом, но напрочь забыл свое детство, юность, кто мои родители, где родился, где учился. Помню себя только с того момента, как оказался на службе, да и то не с самого начала…
– Так тебе что, не могли рассказать? – искренне удивилась Фелиция.
– Я не мог спрашивать, понимаешь, это трудно объяснить…
На самом деле ничего трудного не было,