Вот так-так, подумалось г-ну жандармскому полковнику Тищенко. Вы, милейший государь, уже осознаете свою грешную натуру и греховную суть. Скоро и каяться начнете, придя в храм. Запалив свечку пред святой иконой. Слухами наш департамент полнится, что ныне покойный (от пули в висок) г-н полковник З. тоже преуспел в монашеском смирении. Одного святого сподвижника в сане священника приобщил к тайному сыску. Основал этот «святой» рабочие школы, столовые да приюты. Даже до «православных профсоюзов» – прости, Господи! – чудь не дошло. Но миловал Ты нас, Спаситель, от срама сего позорного. Сохранил Россию-Матушку от социалистических англосакских нововведений. Ударился этот «раб божий» в бега после известных печально событий 1905 года. На площади дворцовой, по вине сего расстриги, немало полегло от пуль солдатских. Удавленным нашли, беса этого, в священнической рясе.
После некоторых раздумий г-н полковник вызвал к подъезду своего департамента небесно-голубой «Паккардъ», недавно выписанный из Франции. К продукции отечественного завода «Руссобалтъ» Тищенко относился крайне спокойно. Облачившись в английский suit из тонкой, красно-коричневой шерсти, он велел шоферу доставить его в монастырь «скит», что располагался внушительно от посада. Согласно легенде (для своих же соглядатаев-филеров) он, Тищенко Валериан Арнольдович, отправлялся изучать объект возможной вербовки секретного агента. Однако, прибыв на место, г-н жандармский полковник удачно «потерялся» в толпе богомольцев. Подсел в экипаж с мертвецки пьяным кучером. С приклеенной серой бородкой и черными очками-консервами, не узнанный никем, похожий на актера, бежавшего из провинциального театра, Тищенко благополучно доехал до Сергиево-Троицкой лавры. Дождавшись ночи в укромном месте за трапезной, он тайно (по известной ему галерее под стеной) проник в келью отца настоятеля. Пользуясь отсутствием своего тайного агента, г-н полковник охранного изучил все «неправедные приобретения». Именно – сбываемые меха, золотые и серебряные оклады, монеты, портсигары, цепочки, кольца и брошки сделали «отца Павлина» еще большим подлецом и невеждой. Во всяком случае, в глазах своего непосредственного куратора. «Я этой каналье, такой-рассякой, устрою за блуд, – проскрежетал зубами