Папа Сержа, нервно раскурив трубку, пыхнул дымом и закашлялся.
– Семён, – строго прикрикнул он. – Во-первых, прекрати плакать. Во-вторых, пойдем со мной.
Он взял испуганно затихшего Сёму за руку и повел к сараю. Распахнув дверь, включил свет. Посередине сарая на дощатом столе лежали круглобокие желто-красные яблоки. Их было много. Они занимали весь стол.
– Видишь?
– Вижу, – прошептал Сёма.
– Завтра вместе с яблоками поедем к бабушке в больницу, – папа Сержа затушил трубку. – А теперь всем спать.
Он подхватил Сёму на руки и поднялся на террасу.
– Мать, а не махнуть ли нам всем вместе в августе в Лондон на разведку боем, так по-соседски?
– А бабушку возьмем? – прошептал ему на ухо Сёма.
– Возьмем, – улыбнулся он. – Обязательно возьмем.
Еврейский вопрос
– Ты просто задолбал своей неполноценностью! – Анька эффектным щелчком выбросила окурок в форточку.
– Что? – Игорь встал из-за стола, вытащил из стопки журналов тонкую книжицу. – А это?
– Что это? – она громко допила чай. – Это легендарный эпос всенародно признанного еврейского писателя?
– Ты? – задохнулся Игорь. – Сука!
– Да, я сука, – Анька вытряхнула пепельницу в мусорное ведро. – И я, такая сука, ухожу от непризнанного гения русской литературы, вестника конца света и прихода Машиаха. Я ничего не забыла?
– Шикса, – выдохнул автор. – Как была шиксой, так и осталась!
– Здра-а-вствуйте, Розалия Львовна! – поклонилась в сторону газовой плиты Анька. – Конечно, папа – Абрам Львович Шиберман в этой семье не хиляет?
– Маму не трожь! – взвизгнул Игорь. – Она не для того умерла, чтоб ты ее трогала своими грязными лапками.
– Лапками? – Анька замахнулась кружкой. – Я тебя щас!
– Стой! – Игорь зажмурился. – Давай поговорим. Спокойно. Как люди.
– Очки сними, – присела за стол Анька. – А то зацеплю ненароком.
В коридоре зазвонил телефон.
Он звонил долго и настойчиво, пока супруги не уехали в США из Минска через Вену и Италию по еврейскому вызову. Так закалялась сталь, как сказал классик. И она закаляется по сей день, только без Аньки и Игоря. Страна выстояла. А другая страна приобрела. Как-то так.
Современная пьеса, навеянная Прямой линией
Звонок. Еще звонок несется по длинному коридору коммуналки. Приоткрывается дверь туалета.
– Возьмёт кто-нибудь трубку, чёрт побери? – выходит из себя Потатуев.
– Это, наверное, вам звонят, – предполагает Мария Ивановна, выглядывая из общей кухни.
– Ну, так возьмите трубку, – кричит Потатуев из туалета. – Вы же видите, я занят. А еще интеллигентная женщина, называется.
Мария Ивановна, шурша по полу стоптанными задниками тапок, подходит к висящему на стене телефону.
– Слушаю, – доложила она. – Вам кого? Саранск?