(Мужской голос): А он что-нибудь рассказывал о своей службе с китайским языком?
– Знаете, да!
(Мужской голос): Язык какой у него был? Китайский?
– Китайский. Он закончил ВИИЯКА, воевал в Маньчжурии, и однажды в дом пришел человек. Приехал из Новосибирска – Миша Свида. Он из Харбина. И когда вот вся эта история в Харбине была, и их потом всех дружно… а Миша его спрятал. И спас ему жизнь. Все уехали в Казахстан, а он – в Новосибирск. И он ещё там в Новосибирске… Он инженер был хороший. И он придумал делать там фунчозу – это их китайская рисовая лапша.
(Мужской голос): А вот такая реплика: «Ипонцкому командованию ницего не звестно, если цто звестно, то тозе ницего не звесно». Я тыщу раз от него слыхал эти фразы. Ну вот это откуда?
– Ну, во-первых, Вы знаете, сколько лет прошло?
(Мужской голос): А я, говорит, там был, когда Квантунскую армию…
(Другой голос): Если вспомнить фильм «Офицеры», то там герой Ланового, там как раз наши военные специалисты работали в китайской армии, которая Мао Дзедуна. Они воевали с японцами.
(Мужской голос): Квантунская дивизия – это японская дивизия…
– Ой, ребята, вы так глубоко копаете, я не знаю… Я про это не могу ничего говорить, это мужская тема. Дорогие женщины, что вам сказать?
(Женский голос): Можно, я ещё спрошу? Знаете, у Анчарова несколько раз упоминается, что самая вкусная еда на свете это – холодная картошка, разогретая в целом виде на сковороде. Вообще, что он любил есть?
– Он вообще есть любил…
(Женский голос): Мясо?
(Мужской голос): Знаменитое его представление о счастье: большой – большой диван, большой – большой арбуз и «Три мушкетера», которые никогда не кончаются.
– И диван любил. И говорил: «Хемингуэй [пишет] за столом, стоя, и так и так», а он на диване ложился, и эти листки только летели…
Галина Щекина: Мой «День за днём» на экране и в жизни
Строчку в телепрограмме увидела случайно. Я тогда училась на первом курсе экономического факультета, одинокая в городе Воронеже и в университете, куда меня с трудом устроили родители. Я к тому времени вполне себе представляла, кто такой Анчаров, так как шестнадцатилетней школьницей прочитала «Соду-солнце». Это был шок. Повесть меня совершенно опьянила. Жизнь в глухой провинции, райцентре Эртиль, под Воронежем, казалась мне дико мрачной. Учеба в школе, много нервов, прополка огорода, чтение книг, как правило, втайне, кручение пальцем пластинок на сломанном проигрывателе – вот из чего состоял каждый день. Я старалась крутить ровно, чтоб пластинка не завывала. Нашу семью не любили. Я помню, как из мести отцу-директору наших собак душили