Внезапно я почувствовала резкую боль – кто-то сзади сильно дернул меня за волосы, заставив сесть на колени. Из моих губ невольно вырвался тихий жалобный стон.
– Руки убери, – впервые за этот вечер я услышала этот голос, – я с ней сам разберусь.
Сердце еще сильнее забилось о грудь: возможно, теперь мне нужно было бояться еще сильнее. Из благородных побуждений Шон никогда ничего для меня не делал.
Обидчик ослабил хватку, а затем отпустил меня. Через несколько секунд подростки ушли, остался только один он. Для меня всегда оставалось загадкой, как четырнадцатилетний мальчик может быть лидером среди старших ребят. Но, несомненно, это было так.
Я поднялась на ноги, откинула волосы назад и направила взгляд на Шона. Какие у него были намерения? Что он придумает на этот раз?
Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга: я – исподлобья, он – сверху вниз.
– Какого черта ты тут делаешь? – наконец заговорил он.
– Не твое дело, – огрызнулась я.
– Ты не забыла, благодаря кому осталась без синяков?
Я через силу усмехнулась.
– Так вы избиваете шестиклассниц?
Я понимала, что сама виновата в том, что произошло: от таких компаний нужно держаться подальше и не приближаться ближе десяти метров, ну а если уж угораздило столкнуться с ними – не дерзить. Для таких, как они, закон – не указ, а нравственность – детские сказки. Я поступила очень опрометчиво. Только я не могла понять одного – почему Уайт не дал им сделать мне больно. Хотя сам делал это и не однократно.
Порыв ветра заставил меня содрогнуться и скрестить руки на груди. Шон пробежался по мне взглядом и зачем-то снял с себя кожаную куртку. Не передать словами, насколько я была удивлена, когда он подошел ко мне ближе и накинул ее на мои плечи.
– Не смотри на меня такими круглыми глазами. За тобой выполнение задания, – произнес Шон.
Я тут же изменила выражение лица и хотела возразить, но он не дал мне вставить слово.
– Ты ведь не пойдешь домой, верно? Даже не сомневаюсь в этом. Поэтому переночуешь в комнате Евы.
Я ошарашено на него посмотрела, не произнося ни слова, потому что просто не знала, что сказать. Настолько странно было слышать это от него. Он всегда толкал меня вниз, а в тот момент подал руку… В этом должен был быть какой-то подвох, его просто не могло не быть, но только я не могла понять, в чем он заключается.
– А что, если я хочу переночевать здесь, в парке? – упрямо спросила я, пытаясь не выдать своего смятения.
– А ты хочешь? – он пробежался по мне взглядом.
Да, мне было холодно, я была в легком, теперь еще и грязном платье, замерзшая, напуганная и все еще злая на мать. Хочу ли я остаться здесь?
– Нет. Но от тебя я подачек не приму.
Голос дрожал: за меня говорила гордость, даже страх, я боялась ошибиться, снова попасться в ловушку, прекрасно понимая, что из этого может выйти. Я чувствовала, что Шон был искренен, что по каким-то причинам он не мог позволить себе оставить меня в такой ситуации,