И где окажусь…
Но…
Он может пугать меня. Лезть мне в душу. Угрожать. Пытать. Да хоть насиловать.
Он не узнает ничего. Особенно про Энн. Я никогда не предам ту, что мне как сестра…
Даже если придется заплатить за молчание собственной жизнью…
Из дневников Сатаны: Допросы
Я отпер замок, снял массивную балку с крюков, прислонил к стене и вошел в камеру.
Инга болталась на цепях, натянутая как струна. Грязная, взъерошенная, в порванной одежде. И все равно невероятно красивая.
«Соберись, Сат», – отвесил я себе мысленную оплеуху.
– Созрела для разговора? – начал, лениво прислонившись к косяку.
– Я рассказала все, что знаю, – устало откликнулась девушка.
Голос прозвучал хрипло. Нужно будет не забыть приказать бесам чаще давать ей воды. И кормить. Фигура у нее, конечно, невероятная. Но греметь костями – это не мое. А если она будет отказываться кушать…
Демоны! «Греметь костями»!!! Да что со мной такое! Нужно срочно собраться!
– Я так не думаю.
Прошли сутки с тех пор как она здесь. Мы «общались» уже три раза. И все три раза разговор шел по кругу. Она – талдычит одно и тоже. Я – периодически теряю нить разговора из-за… из-за нее!
– Давай еще разок. Я уже стар и не все запоминаю с первого раза, – усмехнулся я. – Почему ты стала мятежницей?
– Я устала тебя поправлять, – она поерзала, стараясь размять затекшее тело, – я хотела стать мятежницей. Но меня даже не успели принять. Ты схватил меня раньше.
– Хорошо. Почему ты хотела стать мятежницей?
– Чтобы изменить закостенелое устройство Ада. И чтобы у семи заносчивых снобов стало поменьше власти, – прозвучало так, словно она цитирует выдержку из агитационной листовки.
– Кто из нас тебя обидел?
Инга вскинулась, удивленная вопросом. Правильно, в прошлые разы я не копался в ее чувствах.
– Никто.
– Врешь?
– Нет, – она отвернулась к стене. – Видишь ли, мой драгоценный папаша, мечтавший когда-нибудь подвинуть семью Искуриус, с детства неустанно нудел: «ты должна быть лучшей», «как ты себя ведешь, что подумают черти», «Инга, не смей так нагло разглядывать! Это же Верховный», «Инга поклонись! Это же Верховный», «Инга улыбнись и встань так, чтобы он мог оценить твою красоту! Это же Верховный»!
По мере перечисления я поймал себя на том, что до боли сжал кулаки. Не был бы ее отец мертв, я бы провел с ним разъяснительную беседу.
– Это не наша вина, – криво открестился я от услышанного. – Почему тебя еще не приняли в мятежники?
– Из того, что я поняла… Они сначала проверяют кандидатов на полезность и умение молчать. Как видишь, я быстро провалилась.
– Что потребовали от тебя?
– Информацию о всех членах Второго круга. И степени… кхм… тесноты их связей с Верховными, – и после паузы недовольно добавила: – Я же уже тебе все это говорила.
– Но ты не знаешь, кто с кем спит? – проигнорировал я ее бурчание.
– Да…