– А где она могила эта? – удивляясь лингвистическим способностям друга, которые гармонично переплетались с сообразительностью, спросил я. Опомнился и тут-таки выдал эту же фразу по-английски.
Мои слова возымели действие. Высокий и худой мужчина, чье имя я к тому времени еще не запомнил, внимательно посмотрел на меня, в его глазах читалось нечто, что было сродни уважению. Думаю, в его понимании каждый, кто хоть немного владеет английским – большой человек, может, своим величием равен тому вождю, чья могила так некстати вклинилась в наши планы. Он осмотрел меня, будто только теперь увидел, поклонился гораздо ниже, чем кланялся здороваясь. Громко и чуточку заикаясь, заговорил, указывая пальцем в сторону горы. Я опять-таки ничего не понял, повернулся к Витьке.
– Кое-что вырисовывается, она на самом краю участка, у холма. Святыня эта, – тот медленно пожал плечами.
– Так пусть там и остается. Ты им фронт работ сдвинь чуток, на пару метров от горы вот и все! – неожиданно легко созрело решение.
В глазах моего товарища отчетливо читалось сомнение. Скорее всего, он и сам об этом подумывал, просто не мог решиться. Понять его нетрудно, кто хочет брать на себя ответственность…
– Оно, пожалуй, можно, – после продолжительного раздумья медленно выговорил он. – Вопрос только в том, как шеф ко всему этому отнесется. План утвержден, а он не любит самодеятельности.
– Да никак он не отнесется, вообще никак. Мы ему просто не расскажем, только и всего. А касаемо переноса площадки, я сверху смотрел, мы только выиграем. Там, южнее, валунов нет, местность ровненькая, работы меньше…
– Ладно, уговорили, – он махнул рукой, повернулся, изобразил короткую пантомиму, показал жестами, как он переносит участок южнее.
Просители тут-таки снова загалдели, только на этот раз одобрительно. Худощавый мужчина, владеющий английским, низко поклонился, отдельно мне, отдельно Витьке. Остальные поступили также. Дружно склонились, не переставая бормотать. Глядя на согнутые спины нескольких десятков рабочих, я вдруг почувствовал себя героем сериала, не самым приятным его персонажем – злым и коварным плантатором, эксплуатирующим бедных рабов на далекой фазенде в живописной Бразилии.
Позволив мне вдоволь поразмыслить обо всех плюсах и минусах рабовладельческого строя, наш собеседник выкрикнул несколько слов на местном диалекте, воздел руки к небу, его позу скопировали другие. Он еще что-то крикнул, прочие разом умолкли, еще раз поклонились, только уже ему, повернулись и дружно направились туда, где скоро должна была образоваться расчищенная площадка.
– Я искренне надеюсь на то, что в районе причала ничего священного не обнаружится, – недовольно пробормотал Витька. – Вот его-то перенести у нас точно не получится…
Подождав пока я умоюсь в большом деревянном корыте, в которое за ночь каким-то чудом набралась вода, Витька повел меня вниз,