П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 1. Путь к политическому олимпу. Сергей Сафронов

на мягких рессорах, первой двигалась карета, запряженная четверкой цугом с Ольгой Борисовной, кормилицей и младшим ребенком, с кучером Осипом, в цилиндре и с длинным бичом, на козлах. За ней следовала коляска с П.А. Столыпиным и старшими детьми, а дальше – «курлянка», «нытычанка», «тележка» и последней, подпрыгивая по мостовой станционного двора, проезжала нагруженная сундуками и корзинами телега. Около въездных ворот в усадьбу, украшенных по случаю приезда хозяев зеленью и флагами, стояли, выстроившись в два ряда, рабочие: с одной стороны – мужчины, с другой – женщины. Этого П.А. Столыпин не любил, он вообще был врагом всякой театральности, а тут люди сошлись по приказанию управляющего. «И к чему отрывать их от работы, а женщин – от домашнего хозяйства?» – говорил П.А. Столыпин. Но управляющий, послушный и исполнительный во всем остальном, в этом никак не мог отказаться от раз заведенного обычая. Как же это, господа приехали, а их рабочие не встретят с честью? Не годится это. И на следующий год повторялось то же самое164.

      А.П. Столыпина также оставила воспоминания об этих поездках: «На лето родители переезжали в имение неподалеку от Ковно. Там я появилась на свет в 1897 г. Мама обожала нас и никогда не покидала. Она не захотела нас оставить, моих двух сестер и меня, даже в год коронации императора Николая II. Как сильно было искушение поехать в Москву и вновь увидеть древнюю столицу царей, где она провела все свое детство, в сиянии несравненного празднества; ради нас она отказала себе в том, чтобы наблюдать захватывающее зрелище вступления на трон молодого правителя; в том, чтобы слышать радостный звон бесчисленных колоколов великого города. Она осталась рядом с нами, обитавшими в тишине и спокойствии, под мирным небом, среди счастливых людей. Отца мы привыкли видеть очень занятым, но не подозревали, какая тяжелая ноша уже тогда лежала на его плечах. Мы были рады, когда каждый год, летом, к нам в дом съезжались окрестные помещики, в основном поляки; а ведь эти визиты, развлекавшие нас, имели и огромную важность, ускользавшую от нашего понимания. Мой отец задумал сблизиться с ними, создать общий круг, чтобы осуществить экономический союз в провинции, соединив ее столь различные элементы – русских, поляков, литовцев, евреев. Прекрасными летними вечерами, возвращаясь с короткой прогулки по парку, мы любили тайком рассматривать через окна освещенной керосиновыми лампами гостиной множество гостей, игравших в карты и оживленно беседовавших, а среди них виднелся мой отец, еще такой молодой и стройный, переходивший от одной группы гостей к другой; когда было тепло и окна бывали открыты, мы слышали его сильный и проникновенный голос, но говорил он о вещах, в которых мы ничего не могли понять. Но они, гости, его понимали. Эти польские помещики, за чьими выразительными и восторженными взглядами мы восхищенно следили, слушали его с воодушевлением. Несмотря на свою вековую неприязнь к России, они на всю жизнь полюбили этого твердого и неутомимого человека, друга их сердец и их полей,