Да, полковник прав. Никите достаточно слово сказать, и бойцы его службы безопасности смешают ментов с дерьмом. Но вряд ли Никита этим чего-нибудь добьется. Только усугубит свое положение. Лучше в изоляторе пару-тройку дней провести. А за это время его адвокаты сделают все возможное, чтобы доказать его невиновность.
3
Никиту доставили на Петровку, 38. «Откатали» отпечатки пальцев, изъяли документы, деньги, запрещенные вещи. И поместили в камеру изолятора временного содержания. Хорошая камера, отдельная. Чисто здесь, свежей краской пахнет. Койка, матрац, белье, стол, стул, «толкан» – все как положено. Ничего страшного, если он побудет здесь денек-другой.
Сапунов уже действует. Армию адвокатов собирает, влиятельных покровителей в известность ставит. Не сегодня-завтра кампания по освобождению Никиты развернется полным фронтом. И его освободят. Обязательно освободят. Он должен в это верить...
Никита оставался в полном одиночестве до самой ночи. Никто его не тревожил. Адвокатов не наблюдалось – или их не пускали, или они сами к нему не рвались. И к следователю его не вызывали. Ни для дачи показаний, ни для предъявления обвинения.
Уверенный, что с ним все будет хорошо, Никита разделся, залез под одеяло. И постарался уснуть.
Сегодня трогать его не будут – это точно. Ночь на дворе. А по ночам – согласно Уголовно-процессуальному кодексу – допросы запрещены...
Но Никита ошибся. Он уже засыпал, когда со скрипом отворилась дверь в камеру. Послышался густой бас постового:
– На выход...
Никита легко соскочил со шконки, начал быстро одеваться. Он решил, что его собираются выпустить на волю. Сапунов и адвокаты сделали свое дело. Сейчас ему принесут извинения и выведут из изолятора. А на улице уже машина стоит, чтобы увезти его домой.
Никита оделся, стал собирать свои вещи.
– Эй, не торопись, – небрежно одернул его коридорный. – Ты еще сюда вернешься...
Никита оторопело посмотрел на него.
– А разве меня не выпускают?
– Еще чего... На допрос...
– Какой допрос в час ночи? – Никита возмущенно вскинул брови.
– А это не ко мне вопросы... Давай, пошевеливайся!
Лязганье замков, запоров, мрачные коридоры, скрип дверей-решеток, конвоиры. На конечном этапе пути – мрачный, плохо освещенный кабинет. И два крепких мужика в джинсах и потертых кожанках. Хмурые озабоченные лица, злобные, уставшие взгляды. Один среднего роста, коренастый, с квадратным лицом и массивной нижней челюстью. Второй высокий, жилистый, хищный колючий взгляд глубоко посаженных глаз. Непонятно, кто эти люди – или следователи, или опера. Но в любом случае – менты. Тут и гадать нечего.
– Захады, дарагой! – непонятно почему с кавказским акцентом сказал первый.
Второй бесцеремонно подошел к Никите, грубо схватил его за шиворот и подтащил к табурету, намертво вкрученному в пол. Рядом батарея центрального отопления. Щелкнули наручники – одной рукой Никиту приковали к трубе.
–