– Но я же люблю тебя! – я перешел на крик, чем заставил Хелену смущенно отвести взгляд. – Люблю! И видел, что у тебя….
– Ничего у меня нет, – сдавленно проговорила она. – Отвали, и дай одежду.
– Сама возьмешь, – хмуро ответил я, выйдя из комнаты и хлопнув дверью.
Настроение стало хуже некуда. Яичницу я выбросил в мусорку вместе с тарелкой, поднос небрежно швырнул на стол, а затем уселся на стул, схватившись за голову и погрузив пальцы в волосы. Поступок Хелены казался мне гадким, бесчеловечным. Ум заполнился тягостными и грустными мыслями, которые были настолько неприятными, что хотелось застрелиться. Любить девушку долгие годы, мечтать о ней, получить, а потом выяснить, что она всего лишь хабалка и животное. Даже понимание этого, на самом деле, не умоляло моих к ней теплых чувств, оказавшихся теперь безраздельными и непризнанными. Было очень больно от мысли, что я, сгорая к ней от любви, никогда не поймаю на себе ее любящего взгляда и не услышу приятных слов.
Почему люди так друг к другу жестоки? Почему безразличные губят влюбленных, и любят безразличных? Я не знал. Для каждого, видимо, существовала собственная доза несчастья, которую он должен принять прежде, чем сможет искренне улыбнуться. Правда размер дозы неизвестен, и доживет ли человек до того, как она кончится – тайна, покрытая мраком. Страшно, наверное, умирать, так и не побыв по-настоящему счастливым.
Мысли становились все дурнее, потому я решил отвлечься, переключившись на получение знаний. Я врубил свет в мастерской, окинул взглядом экзоскелет, подумав, что стоит его собрать, раз мы скоро уйдем. Но сначала мне хотелось заполнить информацией воцарившуюся в душе пустоту. На рабочем столе у меня валялось несколько книг по атомной и квантовой физике, до которых все никак не доходили руки. Прочитать я их планировал в ближайшие несколько секунд, а затем хотел как следует обдумать полученную информацию.
Сев за стол, я сосредоточился и коснулся первой книги, руку вдруг прижало к ней будто магнитом. Я нахмурился. Пальцы стало покалывать слабыми электрическими разрядами. Голова слегка заболела, ведь в нее, через руку, передавалась вся информация из книги, но в уже понятной форме. Не знал я, какой вид имела книга на уровне действительности, но автор вкладывал в нее знания не только в виде текста, но и в виде чего-то еще, чего-то загадочного и непонятного, невидимого, чего-то, к чему я мог прикоснуться и мог прочитать. Это были знания в чистой форме. Возможно, я читал их на уровне той самой кей-материи. Это хоть как-то все проясняло.
Вспомнились школьные годы.
Я тогда постоянно находился в библиотеке, трогая книги одну за другой, вскоре превзойдя учителей по уровню интеллекта и эрудиции, что совсем не вызывало симпатии ни у кого. Преподавательский состав меня тихо ненавидел, в школьных коридорах и на уроках кидая на меня косые взгляды, а одноклассники ненавидели меня откровенно, называя зазнайкой, задротом, и недоношенным вундеркиндом. Кто-то тихо выражал ненависть, как учителя, а кто-то заявлял о ней явно.