– Гой еси, моя сотня семисотенка,
гой еси, моя Зорька родненька,
вы пойдите же ко мне обниматися,
верой, правдою служить да брататися!
Кинулись они, бросились в обьятъя дружеские, рыдали от счастья, друг на друга не нарадовались. А белая лошадь копытом бьёт, спину хозяину подставляет. Когда ж поутихли да поугомонились страсти на болоте рязанском, позвал Коловрат с собой в мир сказочный всю дружинушку верную. Прыгает он на кобылушку, велит войску смелому за ручки белые ухватитися, а сам одну руку положил на плечо воина первого, а другой рукой сорвал с себя шляпу широкополую. И…
Провалился Евпатий обратно в сказку. Встал, ощупал себя: жив, здоров, в теле плотном да в разуме добром. Огляделся кругом: нет нигде ни дружины его, ни лошади белой. Осерчал, надел шапку лешего на голову. И оказался вновь в реальном мире рядом со своей сотней верной да с кобылой боевой Зорюшкой. Хмыкнул от удивленьица богатырь и снова снял шапку волшебную. Опять воплотился у болота сказочного Коловратий несмышлёный, избушкой на курьих ножках заговорённый.
Десять раз шнырял туда-сюда могучий русский богатырь, а на одиннадцатый раз устал, да и в понятие вошёл, что перед ним стеною встал выбор велик: либо духом прозрачным остаться с любимой лошадью своей да с дружиной беспомощной, либо одному взад верстаться. Думал богатырь день, думал ночь, на одну чашу весов укладывал подвиги свои ратные, на другую – бродить по болотам, шлятися, бестолку удаль молодецкую хоронить-ховать.
И стало казаться богатырю, что лошадь белая на него пустыми глазами смотрит, и сотня семисотенная какая-то неживая, а бесчувственная, яки солдатики деревянные – как поставил, так и стоят, не шелохнутся. «Иль просто сильно хотят со мной уйти: стараются, строй держат?» – подумал.
– А-а-а! – вскричал от отчаянья Евпатий Коловрат и сдёрнул с себя шапку в последний раз. Да и ушёл в свой мир навсегда, туда, где монгол до сих пор покоя русским людям не даёт, туда, где баба Яга вредности честному путнику чинит, где леший на малых детушек страх наводит!
А что лошадь? Белая лошадь и поныне по рязанским заброшенным кладбищам гуляет, ищет хозяина своего, плачет. Иди-ка её поищи! А коль домой не вернёшься, значит, тебя сотня богатырская срубила, и лежать тебе на дне болота. Нам не сыскать!
А ты спи, Егорка,
ведь по свету долго-долго
сказке Иннкиной носиться!
Говоришь, тебе не спится?
Сила Сильная и планета обетованная
Раздавить меня, увы, не получится.
Долго Ворон на земле будет мучиться,
забирая сердца и души.
Ты былину новую слушай.
Жила-была