Алла насторожилась, переменилась в лице. Глаза её сверкнули. Только сейчас до неё дошло, что собеседник давно уже не шутит, тем более не имеет никакого желания заигрывать с ней.
– Избитый? И в чём же? – холодно поинтересовалась она.
– Мадам желает забеременеть. Я в точку попал?
Еда была забыта, маски сброшены, в лице Примы проглянула с трудом сдерживаемая ярость.
– Ладно, допустим. Нельзя ли подробнее?
– А нужно ли? – в тон своей визави, так же холодно ответил Мальгин. – Я ведь просто «кропатель», Алла Дмитриевна, дорогая, вы не забыли? Не хотелось бы вас обижать. Как говорят в таких случаях: у каждого свои скелеты в шкафу. Зачем к чужому человеку, без крайней надобности, в душу лезть?
Нартова отложила вилку в сторону. Аппетит был безнадёжно испорчен. Ярость переросла в гнев, она уже не сдерживалась.
– Вообще-то, я не привыкла, чтобы со мной в таком тоне разговаривали.
– Вообще-то, вы сами напросились. – У Игоря злость выветрилась, теперь он просто не знал, как ему достойно выйти из создавшегося положения. Не хотелось оставаться без ужина, в номере у него даже чайника не было. Если только пересесть?
Он оглянулся вокруг в поисках освободившихся мест. Но никто не спешил их, почему-то, освобождать. Все пребывали в расслабленном, благодушном настроении после напряжённого «лечебного» дня. И всё-таки, пора было убираться отсюда.
– Сидеть! – услышал он вдруг сдавленный властный голос, как будто приказывали собаке.
«Э нет, переоценила ты себя, хозяюшка, слишком слаб поводок».
– Ладно, – улыбнулся Игорь, стараясь выглядеть как можно добродушнее, – пойду-ка я в свой номер, пожалуй. Там у меня чаёк свежий заварен, по телевизору передачу интересную обещали. Да и Лилечка, заинька моя, наверняка вернулась, заждалась меня.
Он встал, расшаркался, продолжая сиять лучезарной улыбкой:
– Счастливо оставаться! Приятного аппетита! До завтра!
Игорь и сам не мог понять, с какой стати он вдруг поддался эмоциям. Конечно, дать щелчок по носу высокомерной столичной барыне – святое дело, и тем не менее… Мог бы и сдержаться, ускользнуть от конфликта. Собственно, были два момента, которые его подвигли на обострение: то, что с Лилей так нелепо получилось, и то, что «кропателем» его обозвали. Но в принципе, ведь не отнимешь, и в том, и в другом случае – что есть, то есть. Лиля, конечно, ни в чём не виновата, удивила её реакция. Ну, не понравился человек и не понравился, но ведь не урод же? Игорь давно уже не пользовался феноменальным успехом у представительниц слабого пола, но и совсем без женщин тоже никогда не оставался. А «писателя может обидеть каждый», мало что ли он в своей жизни пренебрежения да презрения вынес?
Мальгин поднялся на второй этаж к своему номеру так, на всякий случай, ожидая