– А как же Блюкастл, Вилли? Ведь сэр Роджер…
– Оставьте, Пит! Заладили, как попугай: сэр Роджер, сэр Роджер! Я ничего еще не решил. Хотя, впрочем, свою выгоду упускать не намерен.
Пилсборн обиженно засопел и в сердцах хлебнул прямо из кувшина. Кося на барона внимательным черным глазом, горбун неторопливо прохаживался по зале.
Отложив тетрадь, мистер Пайнсон налил себе коньяку и выпил. Затем он собрался было продолжить чтение, но, услышав многозначительное покашливание гостя, распахнул свои голубые глаза. Сэмюэль Бэрбидж не без интереса поглядывал на бутылку.
– О Господи, мистер Бэрбидж! – воскликнул нотариус, поспешно наполнив рюмку писателя. – Сам не знаю, что со мной происходит.
– Два черпака в ослиную глотку! – С комичной торжественностью писатель поднял рюмку. Осушив ее, он встал и подбросил в камин полено. – А разъясните-ка вы мне, милейший мистер Пайнсон, в какую же это эпоху произрастают ваши бароны, горбуны и разбойники?
– Ну, с большой точностью определить, конечно, нелегко…
– Хоть приблизительно.
– Приблизительно… это происходит в эпоху рыцарских турниров и крестовых походов.
Для Сэмюэля Бэрбиджа это было уже чересчур. Он подозрительно посмотрел на чудаковатого нотариуса, но честные глаза последнего исключали намек на розыгрыш.
– Ясно, – вздохнул писатель. – Время весьма размыто. Зато обвинения во всевозможных анахронизмах отпадают как бы сами собой.
– Вы, кажется, меня осуждаете? – Задетый за живое, Пайнсон взволнованно поглаживал свою кактусообразную лысину. – За что, сэр? Ведь в легендах точные приметы времени утрачиваются. Да они, по сути, вовсе и не обязательны.
– Вы полагаете? – с безупречной вежливостью поинтересовался Бэрбидж.
– О Господи! Но ведь все это не я придумал! То есть… не все придумал я. Ведь записи-то, – нотариус ткнул пальцем в сторону портрета, – записи-то он оставил!
Взгляд Бэрбиджа невольно задержался на портрете. От прихотливой пляски каминного пламени величественный старец сурово насупился и, казалось, готов был треснуть кулаком по золоченой раме: «Это я оставил записи! Черт побери, я!» Улыбнувшись своей фантазии, писатель прикрыл глаза ладонью.
– Продолжим, коллега. Ваш последний довод сразил меня наповал.
– То-то же, мистер Бэрбидж, – улыбнулся в ответ нотариус, беря в руки тетрадь в клеенчатом переплете.
Глава III. Опять рыжий
Джо бодрился из последних силенок: «Эх, двинуть бы их палкой, они б сразу!.. Все из-за тебя, Нэнси! Зачем ты выкинула мою дубинку?!» Но от побоев и утомления мальчик плелся, что ни шаг спотыкаясь. Пришлось Стэну взять его на руки. А Том, тихонько насвистывая, шагал рядом, старенькая лютня привычно похлопывала его по спине. Когда Стэнли уставал нести мальчика, его брал на руки глимен. Так они подменяли друг друга. Месяц освещал знакомую лесную тропинку, и Нэнси беспокойно подгоняла: «Пошевеливайся, Стэн! Мать там небось