Майлз знает, что подумают его друзья и коллеги из колледжа, если увидят его прямо сейчас. Вероятно, он лишится работы. «Это несерьезно, Майлз, – скажут они. – Ты же не думаешь, что такая штука может работать».
Но он бы стал возражать. Он бы спросил: «Если бы вы имели подлинные планы секретного механизма Томаса Эдисона, разве вы не попробовали бы собрать его? Разве вы не захотели бы убедиться сами?»
Теперь он всего лишь занимается регулировкой и тонкой настройкой. Но на самом деле тут нечего регулировать. Машина представляет собой почти идеальную копию схематического изображения. Понадобились месяцы проб и ошибок, чтобы дойти до этой стадии, но теперь наконец все выглядит безупречно. Поэтому когда он подтягивает трубки и заново проверяет соединения, то всего лишь тянет время. Он не знает, чего больше боится: того, что машина не заработает (а это, как подсказывает рациональный ум, является наиболее вероятным результатом)? Или того, что она заработает?
Что, если она заработает и он наконец получит канал связи?
Майлз уже миллион раз мысленно проигрывал эту ситуацию. Он представлял, как наконец скажет ей то, что хотел сказать все эти годы.
«Мне жаль. Мне так жаль, что я не смог спасти тебя».
Он закрывает глаза и снова становится десятилетним мальчиком в костюме Робин Гуда, когда стрела слетает с тетивы и красное оперение скользит по его правой щеке. Он видит, как стрела снова вонзается в поясницу Человека-Цыпленка.
Майлз еще раз на удачу прикасается к слонику, включает тумблер и видит, как машина начинает светиться. Он подкручивает верньеры и выводит звук на полную мощность. Он слышит сухое потрескивание статики, как бывает в промежутке между двумя радиостанциями. Потом берет трубку.
– Алло, – осторожно произносит Майлз.
Потрескивание меняет тональность, и ему кажется, будто он что-то слышит за шумом статики: человеческие голоса, разговоры, крики, отдаленный смех, словно на вечеринке в соседнем квартале.
– Алло, – повторяет Майлз, теперь громче. – Кто-нибудь на связи? Вы меня слышите?
Ситуация кажется жалкой и дурацкой: взрослый человек обращается к самодельному радиоприемнику в надежде на ответ.
– Элизабет Сандески, – нерешительно говорит он. – Ты здесь?
Сначала он слышит только стук своего сердца. Потом треск в трубке.
«Она здесь, – ясно произносит мужской голос. – Мы все здесь».
– Мама? – с опаской спрашивает Майлз. – Ты здесь?
«Да», – отвечает более громкий женский голос, плывущий по волнам электрической интерференции. Майлз узнает этот голос, который давно слышит во снах.
– Кто он, мама? – обращается Майлз к аппарату. – Кто тебя убил?
Смутный треск статики.
– Пожалуйста, – просит он.
И