А охотник всё кругами ходит, мотоблок свой почти уж заводит, сеновал-то давно подготовил, серенады напел и доволен.
Ждёт признания в любви, ухмыляется, предвкушает победу любовную.
Сладострастие его растекается, жаждет жертву свою околдованную.
Вот завлёк он её в пещеру тёмную уговорами да разговорами.
Захватил, потащил, повалил вдруг…
Василиска оторопела, обомлела, да в тот же миг и прозрела.
Увидела она сущность его подлинную, звериную, оборотневую…
От такого потрясения, что собрат-то оборотень, провалилась она в небытье, чувств лишилася.
А в ту самую ночь глухую ждал её Вальдемар на свидание любовное в месте заветном, на берегу моря-океана.
Но в назначенный час не явилась она.
Сердцем чувствуя неладное, начал поиски, скороходовых гонцов по её следам отправил, но не нашли её, не увидели.
Заволновался он пуще прежнего, сердце беду чует, страх по венам бежит, душу холодом сковывает.
Закричал он на всю Муравию голосом мощным да громогласным, так что обитатели все содрогнулись, по норам своим разбежались.
Опустела вмиг Муравия, обезлюдела, тишина наступила безмолвная…
А совсем рядом то злодейство творится, Охотник злорадствует, бесчувственную девицу лапает.
Оклемалась, чувствует руки грубые, бесцеремонные, по её телу гуляющие.
Бешеная злость тут её обуяла. Стала драться да вырываться, но куда уж ей с ним справиться.
Вдруг раздался крик ужасный, гром гремит, земля трясётся, в том голосе её любимый узнаётся!
Завизжала что есть мочи, Охотник навалился, снасильничать хочет.
Вальдемар-то в тишине той безмолвной вдруг услышал визг девичий, знакомый, поспешил на звук, отголосок.
Забежал он в пещеру ту тёмную, злодейства полную, и увидел Василисушку свою обожаемую, в объятиях зверя дикого бьющуюся.
Заклубилась дымка красная, пеленой бешенства называемая.
Сорвало с крепких петель дверь проходную, нервы железные пообрывалися, мышцы могучие повздувалися.
Достал он свой жезл сияющий, громобойной силой наделённый, да как трахнет оборотня да по загривку.
Отлетел зверюга страшный да в стену-то впечатался, так что все косточки затрещали, камни задрожали.
Заскулил злодей окаянный, получил наконец по заслугам, убежал он собакой побитой, раненой, неприкаянной.
Подбежал Вальдемар к Василиске своей, дрожащей, испуганной, подхватил её, поднял на руки, согрел да заласкал её.
Приникла она к нему нежно, ласково, обожающе.
Вся счастливая, за спасение благодарная. Прижалась тесно, жарко, приглашающе.
Проник он в неё резко, жадно, угождающе, не сумевши противиться её мягкости да податливости.
Погрузился в неё полностью, до краёв собой заполняя.
Жёстко, требовательно, диким желанием необузданным обуреваемый, не остывший ещё после боя да от страха за неё не оправившийся.
А Василиска тому