– Прости, я постараюсь больше так не делать… – скромно, из подо лба, взирая на свою родительницу, проговорила девочка, и потерла ушибленный нос.
– Мне нравится постановка твоего предложения. – Игриво проговорила Оксарма – Особенно слово «постараюсь».
Они дружно расхохотались, и Габи прижалась к маминой груди как в детстве. В этом новом мире они остались вдвоем, как и в том. И хоть сейчас рядом были новые друзья и знакомые, но ощущения безопасности не было.
– Так что он вам рассказал? – не отпуская дочь, спросила Оксарма.
– Да по сути ничего и не рассказал.
– Совсем? – обиделась она.
– Поначалу он что-то говорил о том, что я «интересная». А когда я уточнила, в чем это выражается, Сиверс промолчал. Разговор не клеился, а его отдельные фразы ясности не добавили. Особенно по поводу крови и перевоплощений.
– Я ничего не поняла… – нахмурилась Оксарма.
– Ну, он сказал, что во мне много крови и много силы. И что у меня есть вторая и третья формы, которые я смогу освоить, лишь достигнув совершеннолетия. Хотя Иза и Изабелла могут перекидываться чуть ли не с рождения. – Она обиженно надула губки.
– В смысле вторая и третья формы? Это ты сможешь превратиться в кого-то? Как и Виктор?
– Да, только я не знаю, как буду выглядеть. Я так понимаю, вторая форма тут есть практически у каждой народности. А мне так еще и третья досталась.
– А это вообще нормально? – всполошилась Оксарма.
– Не знаю. Иза, когда услышал об этом, немного забеспокоился, и тоже спросил у Сиверса, о том бывает ли такое. Но тот, опять-таки, ничего внятного не ответил.
– Интересненнько, а есть ли у меня вторая форма? – задумчиво протянула она и почесала подбородок.
– Слушай, а ведь тебе совершеннолетия ждать не нужно как мне, может, помучаешь Виктора, пусть поможет?
Габриэла предвкушала шоу, в котором не поучаствует, так хоть понаблюдает. Тем более, что мама ей не чужой человек, а так глядишь и можно будет прикинуть как будет выглядеть одна из форм. Оксарма в ответ на это лишь хитро прищурилась, размышляя о том, как это может быть и начала непроизвольно улыбаться.
– Ладно, малыш! – Оксарма встала, поцеловала дочь в лоб и пошла к двери – Уже поздно, мне нужно идти. И у меня на прощание, так сказать, будет просьба.
– Какая?
– До завтрашнего вечера ничего не делай. – Она даже подняла указательный палец к верху.
– Почему? – удивилась Габриэла.
– Я просто знаю твою непоседливую натуру, вы за один день умудрились столько натворить!
– Не будем о прошлом… – отмахнулась девочка.
– Так вот, сделай мне одолжение и до завтрашнего вечера не нужно создавать конфликтов. А на приеме сможешь немного расслабиться.
– На каком приеме? – воодушевилась