– Конечно, – без нотки недовольства или удивления спокойно ответила хозяйская дочь. Фиалковые глаза её вдруг поднялись, встретившись с наглым взглядом Марты. Это застало Васильеву врасплох ещё больше. – Я зайду, когда вы приведёте себя в порядок.
Она неспешно вернулась на кухню, оставляя недоумевающую журналистку в одиночестве. Насупив брови, Марта ещё долго пыталась понять, что это было: упрёк, оскорбление или попытка поставить её на место.
– Выглядишь как-то совсем устало, – обеспокоенно заметил Руденко, щуря глаза по ту сторону монитора.
– Всё в порядке, – не совсем честно ответила Васильева, улыбаясь, как и всегда, прохладно и бесчувственно. Не то, чтобы девушка не умела наслаждаться проявлением чей-то заботы… Напротив, в силу своей проницательности, она могла находить утешение в беззаботных мелочах. Просто когда голова её была заполнена чем-то более важным и ответственным, тем, что невозможно было игнорировать, она начинала находить подобные сентиментальные формальности крайне скучными. – Я просто не совсем привыкла к… местному климату. Говорят, плохая погода влияет на состояние человека, в моем случае, видимо, это утверждение производит обратный эффект.
– И правда… питерская погода – именно то, по чему стоит скучать, – заливаясь душевным смехом, главный редактор провёл по лицу широкой ладонью, которая выглядела как-то совсем неестественно в отношении пропорций его тонких предплечий. Вокруг глаз его собрались лучики морщинок, которые, по обыкновению, появляются в зрелом возрасте у людей, не скупившихся на улыбку в молодости. – Чем займёшься?
– Пойду к органам, куда ещё. Местным они ни слова не выдали, остается только на авторитет нашего издания надеяться, – «будто бы он что-то значит», – добавила она про себя.
– Прости, у меня вот-вот совещание… – Андрей Владимирович зашебуршил кипой бумаг, разваленных на столе, – что бы ни случилось, оповещай меня о каждом своём шаге, но если понадобиться импровизировать – действуй, ты справишься. Удачи, и до связи.
Марта и моргнуть не успела, как быстро погас экран. «Импровизировать. Куда уж там», – вновь пронеслось у неё в голове. Главный редактор девушки был одним из тех редких людей, с которыми ей часто и спорить не хотелось, она знала, что как бы они ни пытались – никогда не сойдутся во мнениях. Андрей Владимирович – человек старой закалки, не имеющий привычки к риску и, как часто казалось самой Васильевой, не способный оценить ситуацию «не со своего кресла». Он пытался помочь, всегда пытался. Поэтому она не перечила. Чаще всего.
На главном экране