– Переживаешь?
– Еще как.
– А по тебе и не скажешь.
– Нет, я правда волнуюсь. Непросто на такое решиться: взять и уехать из Лондона.
– А я люблю сельскую жизнь. Если бы не это мое заведение, я бы переехала в деревню.
Лора прошла в маленькую комнату в задней части магазина и спустя несколько минут появилась оттуда с кружкой кофе и стаканом минералки. Стакан она передала Чарли, а сама принялась размешивать кофе.
– Кстати, Флавия Монтессоре беспокоится о тебе, – сказала она. – Гипнотизерша звонила мне сегодня утром, перед тем как уехать в аэропорт. Вообще-то, я долго сомневалась, говорить тебе или нет…
– Интересно, с чего бы ей вдруг беспокоиться?
– Сама не пойму. Она выразилась довольно туманно: дескать, уловила какие-то негативные вибрации.
– В связи с чем? – спросила Чарли, внезапно встревожившись.
– Она считает, что тебе стоит продолжить сеансы ретрогипноза, ну, после ее возвращения из Штатов.
– По мне, так все это выглядит как откровенное жульничество.
– Нет, Флавия Монтессоре не из таких. Она берется возвращать в прошлое только тех людей, у которых, по ее мнению, действительно были прошлые жизни.
Чарли улыбнулась:
– Единственный способ продать платье – это в самом деле поверить, что оно кому-либо идет, ведь так?
Улыбка скрывала ее беспокойство, как обои – трещину в стене. Она подошла к окну. Мимо нее снаружи проходили фигуры, размытые скользившим по стеклу дождем. Размытые и неясные, как ее прошлое.
Проснувшись после сеанса у Флавии Монтессоре, Чарли испытала безотчетное беспокойство. И потом, в течение ночи и весь сегодняшний день, она пребывала в этом состоянии, словно глубоко внутри ее взбаламутился и никак не мог улечься какой-то осадок.
7
Чарли поменяла цветы в вазе в комнате своей приемной матери – единственное, что она могла для нее сейчас сделать и делала каждую неделю.
Стряхнув воду со стебельков гвоздик, она выбросила их в мусорное ведро. Из окна, в которое струился солнечный свет, делавший воздух в комнате жарким и удушливым, открывался вид на парк – вид, которым мать никогда не интересовалась и который, похоже, не расположена была замечать вообще. Тем не менее Чарли платила за него дополнительно. Ее мать содержалась в дорогой частной лечебнице.
Седовласая женщина молча лежала в постели, отказываясь покидать ее. Она ни на что не реагировала, и лишь моргание глаз свидетельствовало о том, что она все еще жива.
– Твои любимые цветы, мама. Они выглядят очаровательно, ведь правда?
Приподняв розы, Чарли тыльной стороной ладони коснулась холодной щеки матери. Глазная мышца на лице пожилой женщины слабо дернулась. Несколько месяцев назад мать еще могла выговаривать отдельные бессвязные слова, но теперь прогрессирующая болезнь центральной нервной системы отняла у нее даже такую возможность.
Чарли перевезла в эту небольшую комнату часть мебели