Мама стояла на противоположной стороне комнаты, скрестив руки на груди. Она набралась храбрости и заявила: «Ваш отец козёл, и я ухожу от него».
Я слушала приглушенные голоса взрослых, не сводя глаз со своей книжки-раскраски.
– Они не могут видеть ее в таком состоянии… Нет, они не вернутся обратно в Теннесси… Он хочет, чтобы мы забрали их к себе… По-моему, он выпил.
Бабушка вскоре подтвердила свои опасения, заставив папу пройти самую элементарную проверку на трезвость – идти прямо; проверку он с треском провалил. В конце концов взрослые пришли к решению. На следующий день они объявили, что Таду и мне предстоит вернуться с родственниками обратно в Лорел, штат Миссисипи, в 600 милях[8] от мамы; я буду жить с тетей Мэрилин, а Тад – с дядей Халом. Никто из нас не знал, увидим ли мы маму снова.
Мама не стала «овощем». Она пришла в себя уже через три дня после того, как в нее стреляли. Выстрелы повредили ей левое полушарие мозга, частично парализовав правую половину тела, но разговаривать она могла. Она не слишком отчетливо произносила слова, но было очевидно, что она прекрасно понимает, что ей говорят. У нее все было в порядке с долгосрочной памятью, а вот краткосрочная заметно ослабла. Ей предстояло пройти долгую реабилитацию, заново научиться ходить и говорить.
Мы узнали, что в маму стреляли в нашем же доме. Она находилась в медикаментозной коме после экстренного хирургического вмешательства по извлечению двух пуль из ее мозга.
Она по-прежнему опасалась за свою жизнь и утверждала, что не знает, кто в нее стрелял. На самом деле у следователей уже были определенные подозрения – у них не вызывал доверия Тим, мамин парень, который первый оказался на месте происшествия и поднял тревогу. Тим утверждал, что вернулся с работы на мебельной фабрике, находящейся через дорогу от дома, и «обнаружил» маму лежащей без сознания в ванной, с двумя пулевыми отверстиями в затылке. Когда врачи скорой помощи сообщили ему, что она еще дышит, он побелел как мел.
Несмотря на то что в доме были все признаки ограбления со взломом – перерезанный провод телефона, украденные драгоценности, – для полицейских было очевидно, что окна были разбиты изнутри. Еще одной подсказкой стала реакция мамы, когда Тим пришел навестить ее в больнице. Он был ее парнем почти год, но, когда он склонился над ее койкой, чтобы дотронуться до пальцев на ее ноге, она сжалась в комок от ужаса. Тима арестовали, и мама рассказала дружелюбной женщине-полицейской ужасные детали и полную историю нападения.
Утром того дня, когда на мамину жизнь было совершено покушение, Тим притворился