Хозяин сбежал, а я осталась. Лучше бы, наверное, так и сидела себе в одиночестве и не видела ошалевшее, но какое-то неприятно радостное лицо Аррануша.
– Да быть такого не может, – высказалась Илли и затихла, круглыми глазами глядя на меня.
– Ты говорила, что нечисть в человеческом облике бесплодна, – с укором заметил Аррануш, не отрывая от меня не менее круглых глаз.
– Бесплодна, – ухнула сова.
– Но у Морры все процессы в норме. – На меня указали рукой и тихо, не веря в свое счастье, прошептали: – Что, если она способна родить?
Илли нахохлилась, Илис нахмурился, а директор, не замечая ничего вокруг, глазами влюбленного маньяка смотрел на меня.
– Новый вид.
Мечты Аррануша о человекоподобной нечисти прервал злой хозяин.
– Мы не будем проверять ее плодовитость.
– Конечно-конечно, – согласно закивал Аррануш, – сначала ей нужно выучиться, но потом…
– Слушайте, вы меня пугаете! – слабо возмутилась я.
Экспериментатор чуть смутился, отвел взгляд и попросил:
– Морра, собирайся, необходимо отвести тебя к лекарю.
– Зачем?
Мне было больно и плохо, и я совершенно точно не хотела никуда идти. Даже не потому, что стоять было больнее, чем сидеть, просто имелись подозрения, что не дойду.
– Полагаю, тебе нужно обезболивающее и… – Аррануш замялся, помахал рукой в воздухе и неопределенно закончил: – Всякие эти женские штуки.
Разумеется, мое желание остаться в комнате никто не принял в расчет. Деликатно оставив меня собираться, директор покинул комнату, утащив с собой недовольного сына.
– Штуки, – ворчала я, но ворчала тихо, потому что дверь в комнату была приоткрыта, а там, в коридоре, топтались два Грэнара, дожидаясь, когда я оденусь. – Обезболивающее. Топор мне нужен, чтобы от всяких психов отбиваться… Штуки, мамочка моя пушистая.
Пальцы мелко дрожали от нервного перенапряжения, живот болел уже не переставая, заклинившись в высшей точке непередаваемых ощущений, да и само тело казалось чужим, и ощущалось, словно надетая не по размеру одежда.
– Морра, – обеспокоенно позвал хозяин, и руки у меня опустились.
На то, чтобы натянуть платье и застегнуть нижние две пуговицы, ушло больше десяти минут. Илис уже начал беспокоиться, а у меня еще три незастегнутые пуговицы и не надетые сапожки.
Медленно осев на пол, я заплакала. Страшно было даже представить, что ждет меня дальше – с каждым днем вживание в человеческую шкуру становилось все сложней и болезненней.
– Морра? – громче позвал Илис.
А мне было все равно, что он за меня переживает, что семейка Грэнаров, застывшая у моей двери – очень странное зрелище, что пол холодный, а запах крови, казалось, въелся в кожу.
Хозяин осторожно заглянул в комнату, увидел меня, не говоря ни слова, вошел внутрь, закрыв дверь перед носом у своего отца, и с каменной рожей перетащил меня на кровать. Потом застегнул пуговки, на которые у меня не хватило сил, обул и даже взялся за мои волосы, пытаясь соорудить