Кроме того, напрашивается вопрос о коллекционерах. А здесь тоже нет чётких границ. Так как, если Лёня Талочкин и Костаки не вызывают недоуменных вопросов, то какой-нибудь Кассио Хорта из Рио-де-Жанейро или Вера Джигирь из Москвы – кандидатуры для словаря весьма условные. Ещё труднее с арт-критиками и искусствоведами. <…>
Я сейчас искусственно затрудняю этот список, но ведь эту работу предстоит проделать. В том словнике, кот. я составил, – примерно 2,5 тыс. имен. С другой стороны, художников, коллекционеров, арт-критиков и искусствоведов, связанных с «кругом А – Я», всего имен 200–300. <…> Одним словом, работа по Словарю ещё предстоит гигантская (напр., важно сейчас решить вопрос об илл. материале или о перечне выставок – давать или не давать). Будет время, изложи свою концепцию. На этом закончу! <…>
Шелковский – Паперному 04.82
Дорогой Владимир!
Вашу книгу прочитал с большим интересом. Действительно, многие прежние замечания отпали. Те, что возникли по ходу чтения, носят частный характер и дело не в них. Есть некоторые соображения более общего плана.
Если «культура 2» Вами обрисована ярко и выпукло, что, собственно и должно быть, т. к. ей посвящена книга, то представление о том, что Вы называете «культурой 1», остаётся расплывчатым и неопределённым. Больше того, по некоторым намёкам и ироническим замечаниям можно понять авторское отношение, что это как бы два сапога пара. А с этим трудно согласиться.
Для меня, ещё частично заставшего сталинскую эпоху («те времена былинные» – по Высоцкому), всё то, что происходило тогда (и теперь тоже), – это дикость. То есть именно то, что противоположно понятию культура.
Все проявления этой эпохи – от обожествления одного человека и уничтожения миллионов, от провозглашения одной идеи и запрета на все другие (сокрытие знаний, уничтожение книг) до её триумфальных достижений в виде шедевров соцреализма и эпохальных сооружений (на манер станции метро «Комсомольская – кольцевая», которой больше под стать вынос на блюдах жареных лебедей, чем толпа людей, спешащих на работу) – всё это проявления дикости, варварства, злого невежества. Иначе это не назовёшь.
И, на мой взгляд, назвать вещи своими именами нисколько не мешает и не умаляет научности подхода к теме. С наступлением в человеческом организме определённых изменений (например, при температуре выше 37°) учёный говорит – это болезнь. Он не называет это состояние – здоровье 2. (Как у Булгакова – «осетрина второй свежести».)
С прочтением всей книги ещё больше не понимаю Вашего предисловия к ней. Вы как бы рассуждаете, что было вначале – яйцо или курица, сталинизм породил соцреализм или соцреализм сталинизм. Откуда это недоумение по отношению к причинам? Для провокации читателя? В Вашей книге Вы с тщательностью