Тем временем я записал телефон и, вытащив листок из блокнота, передал его Лике.
Ика первая дотянулась до него и выхватила листок из моих рук.
– Вот-вот, смотри: а тебе я его не дам, сама буду звонить, ну, как? – вертела она его в руке над головой.
Лика не реагировала. Я тут же нацарапал повторно и уже вложил его в карманчик, который находился у нее на груди, нечаянно прикоснувшись к этому прелестному бугорочку и резко отвел руку, как после удара электрического тока. Ика заметила это и тут же отреагировала: Ой-ой, смотрите на них, какие недотроги, а не любовь ли у вас?
– Все может быть, голубушка.
Вася тем временем, наблюдал за нашими объяснениями в зеркало заднего вида и улыбался.
– Вот приедем домой, Сергей Иванович, все расскажу жене.
– Ну это будет не сегодня, Вася, она уехала с сыном в Гагры, а пока приедет ты забудешь, у тебя же девичья память, я – то знаю.
– Вот мы и приехали, Вася, остановите нам здесь.
Водитель помог девочкам выгрузить вещи и пошел в автобус. А я стоял, положив руку на плечо Лике, смотрел ей в глаза и так хотелось прижать ее к себе и поцеловать эти нежные манящие губы и не отпускать, не отпускать никогда. Видно девушка поняла мои мысли. Сначала она прислонилась ко мне щекой, а потом, повернув ко мне лицо, нежно прикоснулась сладкими губами к моим губам и тут же отошла.
– Ты, сестренка, совсем с ума сошла, целуешься на глазах у всех с женатым человеком, – не то с осуждением, не то с завистью в интонации голоса, вздохнув произнесла Вика.
Я стоял завороженный и смотрел вслед девочкам, скрывшимся в подъезде.
– Да-а-а-а, кажется я опять влюбился! Да и Лика, тоже.
На завтра мне предстояло идти с докладом к начальнику управления, Баркинхоеву. На последнем селекторном он воспринял мое сообщение о готовности тупика в Ащелисайской, как несвоевременную шутку и велел явиться в понедельник с докладом и отчетными документами, о проделанной работе. Я лежал на кровати, поверх одеяла, и перебирал в памяти все сначала и до конца. За окном светило солнце и раздавались голоса детей, играющих на дворовой площадке. Я долго не мог сосредоточиться на докладе и сумбурно перебирал события на станции Ащелисайская. Я встал, закрыл окно, задвинул штору и сразу вспомнил невероятную картину, которую пришлось наблюдать там, на станции утром следующего дня.
Первую ночь мне пришлось провести в маленьком помещении дежурного. Прямо возле железнодорожных путей, среди раскидистых деревьев стояло совсем не большое, чисто выбеленное двухэтажное здание станции. Где на первом этаже находилась комната дежурного, касса для продажи билетов, в которой, как я заметил, не было кассира и крохотный зал ожидания, в котором едва помещались три венских стула и стол. А на втором этаже связь и комната монтеров пути. Начальник станции – маленький, толстенький человек, облаченный в железнодорожную форму, радушно встретил меня и даже предложил чаю в серебряном подстаканнике, с каким-то дворянским вензелем.