Красная планета. Глеб Шульпяков

и в одной школе учились. Но дальше пути девочек разошлись в пугающе разные стороны. Когда Даниела закончила университет, она переехала к отцу в Рим, но там не было работы, и через пару лет Даниела перебралась в Лондон. Она свободно говорила на трех языках и вскоре устроилась преподавать английский, и осталась жить в этом огромном холодном муравейнике. Даниела жила одна и вскоре уже не мыслила себя без Лондона, как будто специально созданного для одиноких людей с причудливой биографией. Два раза в год она выбиралась – летом к отцу в Италию, а зимой к семье Саши встречать Новый год. Даниела считала себя русской. В Сашиной семье она всегда была негласным членом. Саша называл ее “наша княжна Марья”.

      Сашина жена хотела, чтобы на празднике Карлуш и Даниела познакомились. Карлуша она считала человеком положительным, хотя в некоторых вопросах недалеким; например, он не понимал, как можно вести праздный образ жизни, когда всё катится в бездну. Ей не нравилось, что Карлуш даже мысленно осуждает их за это. “Он европеец, но он бесчувственный человек, – говорила она. – Разве он не видит, что мы все здесь в заложниках”. Но Даниела, эта тихая итальянская англичанка? Ей казалось, они подойдут друг другу.

      Когда вошел Карлуш, Даниела рассказывала о работе. Все это были амурные и абсурдные истории из жизни новых лондонских русских, которых она обучала английскому, а также их прислуги. Темы для урока брались чаще всего из жизни, и постепенно Даниела, не выходя из квартиры, погрузилась в сюжеты полукриминальных мыльных опер, о которых сейчас рассказывала.

      – …эта израильская девочка из общества Каббалы, – продолжала она, – выясняет, что ее русский жених – это сын…

      Даниела назвала знаменитую фамилию.

      – Что меняло дело, – она быстро посмотрела на Карлуша. – Когда массажистка родила ему третьего, он решил, что ей пора выучить русский. Только накануне свадьбы…

      – А вы? – перебил Карлуш.

      Даниела не поняла вопроса и переспросила:

      – Простите?

      – За вами должна охотится желтая пресса, – объяснил он.

      Он сказал это с иронией, но Даниела решила, что не слышит ее.

      – Если я расскажу, меня убьют тогда, – ответила она и посмотрела одним из тех мягких взглядов, за которые Саша прозвал ее “княжной Марьей”.

      Карлуш отступил в угол и сделал вид, что разглядывает старые елочные игрушки. Сейчас и потом, за столом или на улице, на каждую фразу Даниелы он коротко и печально усмехался. Полукровка, возомнившая себя римской патрицианкой, – говорил он всем своим видом. Неудачница.

      Эту усмешку Даниела заметила и отвернулась к Ане, которой не терпелось узнать продолжение.

      – Ты же знаешь, я не ем это! – со злостью сказала она, когда жена Саши предложила что-то. На лбу у нее проступили пятна. “Несчастный коротышка, португалец! – говорила она про себя. – Свести меня с ним? Как ты глупа. Нет, надо быть выше этого. Я не позволю испортить себе праздник”.

      Ей