VIII
– У меня появилось, – сказал Ангел, – какое-то крайне непривычное ощущение – вот здесь. Оно у меня с восхода солнца. Я не помню, чтобы раньше у меня вообще бывали здесь какие-либо ощущения.
– Не боль, надеюсь? – спросил Викарий.
– О нет! Оно совсем другое, чем боль, – что-то вроде ощущения пустоты.
– Может быть, разница в атмосферном давлении… – начал Викарий, потирая подбородок.
– И знаете, у меня еще какое-то совсем особенное чувство во рту, – мне как бы… так нелепо!.. как бы хочется что-нибудь в него запихать.
– Ну да! – спохватился Викарий. – Понятно! Вы голодны.
– Голоден? – повторил Ангел. – А что это значит?
– У вас там не надо есть?
– Есть? Слово вовсе для меня незнакомое.
– Класть, понимаете, пищу в рот. Здесь иначе нельзя. Вы скоро научитесь. Если не есть, то становишься худым и несчастным, страдаешь от… от сильной… ну, понимаете… боли, и в конце концов ты должен умереть.
– Умереть! – сказал Ангел. – Еще одно непонятное слово.
– Здесь оно понятно каждому. Это значит, знаете, отбыть, – сказал Викарий.
– Мы никогда не отбываем, – возразил Ангел.
– Вы не знаете, что вас может постичь в этом мире, – начал Викарий и призадумался. – Если вы ощущаете голод и способны чувствовать боль и если у вас перебито крыло, то не исключено, что вы можете и умереть, прежде чем выберетесь отсюда. На всякий случай вам, пожалуй, неплохо бы поесть. Я бы, например… гм-гм! Есть много вещей, куда более неприятных.
– Наверное, – сказал Ангел, – мне и впрямь нужно есть. Если это не слишком трудно. Не нравится мне ваша «боль» и не нравится ваше «голоден». Если ваше «умереть» в том же роде, я предпочту есть. Какой странный, несуразный мир!
– Обычно считается, что «умереть» хуже, чем «боль» и «голод»… А впрочем, как когда.
– Вы все это должны будете объяснить мне позже, – сказал Ангел. – Если я не проснусь. А сейчас, пожалуйста, покажите мне, как надо есть. Если вы не против. Я чувствую как бы настоятельную потребность…
– Ах, извините, – спохватился Викарий и предложил ему руку. – Вы мне доставите большое удовольствие, если будете моим гостем. Дом мой не так далеко отсюда – мили две, не больше.
– Ваш дом? – сказал Ангел, немного озадаченный, но все же он с признательностью взял Викария под руку, и они, беседуя на ходу, медленно прошли сквозь буйные заросли орляка, испятнанного солнцем, через листву деревьев, перебрались дальше по ступенькам, за ограду парка и, сделав милю с лишним по вереску под жужжание пчел, спустились с холма к дому.
Вы пленились бы этой четой, когда могли бы их видеть в тот час. Ангел – стройный и невысокий, едва пяти футов ростом, с красивым, немного женственным лицом, каким бы мог написать его старый итальянский мастер (есть в Национальной галерее холст неизвестного художника «Товий и Ангел» – так Ангел там очень