Глаза мужчины с руками-стволами округлились под громкие завывания напарника. Он достал солнцестальный меч, на кончике которого плясало пламя, и шагнул к девочке. Но его внимание привлекло какое-то движение у ее ног, и, опустив взгляд, он увидел, как тень Мии зашевелилась. Она извивалась и царапалась, словно живая, и протягивала к нему свои голодные ручищи.
– Упаси меня Свет, – выдохнул он.
Меч задрожал в руке головореза. Мия попятилась по мосту, в трясущемся кулаке был зажат окровавленный кинжал, нечто по-прежнему отталкивало ее в сторону. Когда душитель щенков с трудом поднялся на ноги, с лицом, окрашенным кровью, девочка сделала то, что сделал бы любой на ее месте, – и лети оно в бездну, выражение «сила есть – ума не надо».
– …Беги!.. – прошептал тоненький голосок.
И она побежала.
У двеймерца состоялась та же беседа с Жирным Данио, что и у Мии[25], но выдержал он ее с невозмутимым достоинством.
Трактирщик сообщил ему, что одна девушка уже спрашивала о богине Ночи, затем показал на ее столик – по крайней мере, на столик, за которым она сидела раньше. К тому времени Мия уже прокралась по лестнице и слушала их разговор из-за угла, не издавая ни звука, как итрейский железный священник[26].
Пробормотав слова благодарности, двеймерец спросил, есть ли в заведении свободные комнаты, и заплатил монетой из хиленького мешочка. Он уже направлялся к лестнице, когда один из местных игроков, джентльмен по имени Скаппс, остановил его вопросом:
– Ты один из увальней Волкоеда?
Юноша ответил мягким баритоном:
– Я не знаю никакого Волкоеда.
– Он не член экипажа «Кавалера». – Мия узнала голос Лема, брата Скаппса. – Глянь, какой низенький. Парень едва достает до яиц Волкоеда!
Смех.
– Может, в этом и смысл?
Снова смех.
Двеймерец подождал, не последует ли дальнейших издевок, после чего продолжил подниматься по лестнице. Мия скользнула к себе в комнату и стала наблюдать через замочную скважину, как он идет к своей двери. Его шаги были не громче шепота, хотя Мия знала, что половицы пищали, как семейка резаных мышей. Юноша оглянулся через плечо на дверь ее комнаты, принюхался и скрылся в своей каморке.
Мия сидела на кровати и размышляла, стоит ли познакомиться с ним или просто покинуть Последнюю Надежду в конце перемены, как и было запланировано[27]. У них определенно одна цель, но незнакомец вполне мог оказаться хладнокровным психопатом. Вряд ли у большинства послушников, ищущих Красную Церковь, были такие же альтруистические мотивы, как у нее.
Едва городские часы отбили неночь, как Мия услышала, что юноша спускается вниз – тихий, как бархат. Ее тень зашевелилась и вытянулась, иллюзорные когти зацарапали половицы.
– …Если