Можно вдруг остановиться, оглянуться и забыть,
что здесь парк не нарисован, а такой шикарно чистый от
приливов и отливов наших чувств.
Море рядом, но не слышно шума чаек над волнами и
прохладная вода неохотно принимает разогретые тела —
нетерпения отрада эта майская пора!
Две Валентины
В чертах Евпаторийской карты под именем одним
две женские судьбы слиты незримо воедино.
Большой дугой гранитного портала
обласкан город пенною волной шампанских вин
от виноградников Бахчисарая.
Две с половиной тысяч лет
не знало море имя Валентины Терешковой.
Но мир был оглушен в тот час, когда летела «Чайка» над планетой
и голос космонавта – первой женщины Земли – с восторгом воспевал красоты, никем невиданные живущими досель под Солнцем.
Из глубины космических просторов простая русская девчонка,
не струсив, обошла мужчин в решении задач,
не каждому которые по силам.
Но рядом есть другая Валентина.
Её любимый муж и дочерей отец – Валерий Тененика,
вёл сложные расчеты тех орбит, которые наш шар земной так точно огибали,
Ни у кого, из побывавших в космосе отважных астронавтов,
сомнений не было, что корабли посадку точно совершат
в им определенной эфемеридной точке.
Он вел орбиты кораблей по заданным координатам,
а она с любовью доносила людям страницы летописей тех,
кто превращал космическую трудную работу в приоритет страны.
И имя Валентина Тененика звучит сегодня в стенах библиотеки,
как сорок лет назад
и рядом, преображением своим живущая теперь,
гранитная орбита между древним городом и морем,
несущим на изумрудных волнах стаи белых лебедей и юрких чаек…
Здесь имя «Чайки» несет отныне прекрасная из набережных черноморских.
Как много в имени одном,
в котором две судьбы
несут нам яркий свет небесный
и земной,
он для меня вседневно негасимый.
Есенинская грусть
Ты не плачь, не плачь, моя царевна,
жемчугами крупными слезя,
Королеве не к лицу печали,
у неё особая судьба.
У неё на сердце властные заботы
о дворце и парке вкруг дворца…
Бал назначен в честь коронования,
а наряды нет уж сил менять.
Потому и слышен каждый вечер
музыкантов слаженный распев —
капельмейстер как всегда «в ударе»,
нота ж «Ля» смеётся и скользит.
Ты не плачь, не плачь, моя отрада,
он заставит скрипку всё понять,
только сердце, сердце, не обманешь —
с белой розой, розой белой, грусти не унять.
Лишь одну мечту, скрывая, нежу,
что я сердцем чист.
да, и Короля я не зарежу
под