– Зейст! – развела руками бабушка. А Фрима замахнулась мокрым полотенцем.
– Чепен зи нихт! – заступилась бабушка. В смысле «не трогай ее!», наверное.
Тут только они заметила нас.
– О, Дора! О, Илюша! О, Миша! – обрадовалась Фрима..
А сестренка Жанка тут же сказала свое «здрасьте»:
– А ваша квартира занята! Там плотник Паршин живет!
– Горького, двадцать девять? – всмотрелась в маму старушка издомоуправления. – Как же! Личность заметная! На трудовом фронте был. Ой, намаетесь вы с ним!
– Нам же жить негде, – снова пожаловалась мама.
– Судиться надо! – посоветовала старушка. – Доказать, что вы все это время за квартиру платили.
– Ну да! Ну да! – обрадовалась мама. – Сестра платила.
– Соберите жировки и наймите хорошего адвоката!.. Только я вам ничего не говорила!
Мама не стала рассказывать про племянника Яшку, руку и пропавшие жировки. А тетя Рейзл пробурчала:
– На хорошего адвоката хорошие деньги нужны.
Она-то знала, что у мамы не только хороших, но вообще никаких денег нет. У тетки Фримы денег тоже не было. А сама тетка Рейзл и так все время твердила, что живет на копейки, которые ей платят за работу кассиром в магазине. И вообще, не могла она простить маме, что уехала та от своего мужа в Омске. Тетка хоть и была незамужней, но лучше других знала, какой должна быть хорошая жена.
А у бабы Златы из всех капиталов была только серебряная монета невесть какого затертого года да желтый клык, который у нее выпал еще до войны…
В общем, остались мы у них ночевать.
Да и не на одну ночь. Фрима перебралась в комнату к бабушке и Розе. А мы вдвоем утеснились на узком диване. А на другом безобразничали мои двоюродные сестренки: Жанна и Вера. Они были неугомонные, до поздней ночи воевали за место у стенки. А днем не давали житья бабушке. Особенно приставучей была старшая – Жанна.
– Баб, а баб, а сколько у тебя детей было? – цеплялась она к бабушке.
– Хвейс… Я знаю … – разводила руками старушка. – Чи девять… Чи десять…
– Что ж, ты не помнишь, сколько умерло?.. сколько выжило?
– Хвейс… Бог дал… Бог взял…
Откуда моя еврейская бабушка взяла эту русскую поговорку? Она была родом из Александрии. Но не той, что в Египте, а той, что в степи под Херсоном.
Она была ровесницей не то Ленина, не то Сталина – теперь уж не помню. О своем детстве ничего не рассказывала. Только – как бегала за десять верст на железную дорогу: царский поезд должен был проехать.
Она имела привычку сидеть у окна веранды, уперев локти в подоконник и положив подбородок на ладони. Наблюдала за проходящей за забором жизнью – как будто кино смотрела.
Когда надо было позвать внучек – моих двоюродных сестер – она кричала: – Жа!.. потом сбивалась, вроде бы забывала имя Жанны, и звала следующую: – Вера!.. Получалось: – Жа… Вера! Так мы и стали звать бабку Злату –