Глава 11
Я не чувствую ни взглядов толпы, ни взглядов охранников за моей спиной. Я чувствую лишь взгляд синих глаз. Кристофера Уоренна трудно не заметить – он стоит во главе толпы. К его вчерашнему образу добавилась лишь кожаная куртка. На секунду мы встречаемся глазами, но я мгновенно отворачиваю голову. Знаю, что он продолжает на меня смотреть.
Беру в руки микрофон и, пока охранники не опомнились, говорю то, что действительно сейчас должна сказать.
– Вольно! – они вновь непонимающе обращаются ко мне глазами. Я откашливаюсь.
– Довольно всего этого! Вы – не солдаты, а я – не мой отец! Они хотят выбросить нас, как мусор? Пошлите их. Мы сами уходим. Мы – не часть какого—то плана. Мы – люди. Свободные люди! И вправе сами решать свою судьбу!
Прежде, чем охранник отбирает у меня микрофон, толпа бросает свои винтовки и, ритмично поднимая кулаки вверх, скандируют моё имя. Смотрю в синие глаза – его лицо озаряет улыбка. Та самая улыбка безумца, которую я видела в зале. Перелезаю через бортик быстрее, чем до меня успевают дотянуться чьи—то руки, пропускаю между ног водосточную трубу и, страхуя себя руками, съезжаю по скользкой поверхности. На прощание шлю охранникам пару ругательств и направляюсь к северным воротам. За собой слышу шаги нескольких сотен пар ног. Справа от меня боковым зрением фиксирую своего заместителя, который до сих пор улыбается. Внезапно понимаю, что всё это время улыбка не слезала и с моих губ тоже. Но сейчас это уже неважно.
После того, как ворота со скрипом смыкаются, люди начинают радостно кричать. Мои люди. И я тоже поддерживаю их: «Мы – свободны».
Глава 12
Мы в пути около часа. Солнце уже окончательно поднялось и своим ярким светом озаряло нам путь. Запасов хватало ровно на 2 дня, поэтому я решила сделать привал. Если мы задержимся, то вполне возможно, что нам будет нечего есть, неизвестно, что там с лесом около 28 сектора. Я расстелила небольшой коврик на подушке из еловых игл и благополучно разлеглась, смотря в летнее небо. Около моих ног садится Кристофер Уоренн, который за наше (пусть и очень короткое) путешествие не проронил ни слова. Более того, он не пялился на меня, отчего даже пришла мысль, что мой заместитель становится нормальным. Ага, как же. Я уже было собралась возразить, мол, что ты уселся на мой коврик? Но он заговорил первым.
– Думаешь, я должен извиниться? – его голос стал каким—то другим.