– Да не волнуйся ты так, – Ириша подобрала ноги и внимательно посмотрела на Шахова. – Вон, даже взмок, бедненький…
– Не юродствуй! – Михаил снял куртку и шарф. – Это очень тревожный политический симптом: органы правопорядка теряют способность к оперативным действиям.
– Миша! – удивлённо подняла брови Ира. – А не ты ли ментов в эфире нахваливал?
– Удовлетворительная работа милиции в метрополитене не означает такую же эффективную работу по всему городу!
– Тебе самому, Мишенька, надо в милицию идти работать… – Ира изо всех сил старалась выглядеть серьёзной. – Ни одно преступление мимо твоего взора не проходит.
– В милиции я по состоянию здоровья работать не могу, – вздохнул Миша. – Вот сейчас понервничал, и голова заболела. А таблетки нет…
– Может, коньячку? – лукаво подмигнула коллеге Ириша, поднимаясь с кресла.
– Во-первых, мне в эфир выходить, – сухо заметил Шахов, занимая рабочее место. – А, во-вторых, алкоголь моему организму противопоказан вообще.
«День Рождения Маргариты Павловны опроверг это заблуждение», – подумала Ириша, но вслух ничего не сказала. Она молча надела плащ, и, сказав Михаилу «пока», вышла из информационного отдела. Миша ответил ей машинальным кивком головы. Он интенсивно строчил на компьютере свой первый выпуск, который должен был начаться сенсационным сообщением о погроме торговой палатки.
«Небывалое по цинизму преступление было совершено час назад в самом центре города, – строчил Шахов. – Два лица без определённого места жительства и занятий совершили вооруженный налёт на торговую палатку. Используя в качестве оружия отнятый у иностранного рабочего лом, они…»
– Михаил Викторович, я прошу Вас! Я Вас умоляю! – раздался в коридоре офиса «Радио Фокс» испуганно-приглушённый вопль. – Пришлите кого-нибудь из сотрудников дежурить во время моей работы! Она не посмеет при них!
«Что такое? – отвлёкся Шахов. – Не дают сосредоточиться перед самым выпуском!» Он встал из-за стола и вышел в коридор.
Мужчина чинушного вида, которого журналист уже видел в офисе «Радио Фокс», буквально тащил пишущего портрет Маргариты Павловны художника. Голова портретиста была перебинтована.
– Гриша, возьми себя в руки! – сквозь зубы прошипел чиновник, зыркнув на Михаила. – А не то мне придётся приковать тебя там наручниками…
– Михаил Викторович! Но почему я должен платить за эту картину своей жизнью? – громко шептал художник, сопротивляясь физическому принуждению. – Я не должен в процессе работы подвергаться насилию! – вдруг решительно вскрикнул он и резко рванулся в сторону выхода. Мужчина, не ожидавший такого рывка, потерял равновесие и вместе с художником рухнул на пол. В этот момент в офис вошла Маргарита Павловна.
– Ай, молодцы! – торжествующе улыбнулась Императрица. – Я думала, он один бухает, а оказывается, они ещё и собутыльники! Оба