– А не видно?
– Амулетами, украшениями. Всё это очень красиво и людям должно нравиться…
– А тебе нравится?
– Конечно.
– Чего ж не покупаешь? Разве некому дома подарить? Или ей вот.
Понятно. Старуха готова была заговорить, но требовала скрытую взятку. Я выложил на прилавок несколько монет. Она не притронулась к ним, но провела над поделками костлявой рукой в широком жесте:
– Выбирай.
– Сколько?
– Две. Ей, – кивнула она на мою спутницу, – и Ингрид. Матери твоей уже не надо.
Меня аж в холодный пот бросило. Откуда она узнала про Ингрид? Что значит «матери уже не надо»? Василика стояла рядом, и я не мог спросить прямо. Вспомнил наставления Марты. Но можно ли верить Марте, если она ошиблась в главном: никаких носков на прилавке не было. Путаница, полнейшая путаница…
– А от чего этот вот? – Я ткнул пальцем в амулет, наиболее похожий на тот, который лежал сейчас в повозке Лукаса. Мне захотелось спровоцировать Уитни.
– Этот не от чего, а для чего. Не оберег, а талисман. – Она подняла вышивку за длинные концы точно так же, как мы намедни тащили наше «ожерелье» через лесную чащу. – Называется «Пламя Тора». Придаёт энергию тому, кто его носит. У меня есть и женский вариант, и мужской.
– А разве у Тора было пламя, а не молот? – задумалась вслух Василика.
– А пламя было у Прометея. Или у Люцифера, – показал и я свою просвещенность.
– Послушайте, дети мои, зачем вы припёрлись в такую даль меня безпокоить, если сами всё прекрасно знаете? Не хотите ничего покупать, скатертью дорога. – Она демонстративно отвернулась и стала смотреть на близнецов, которые до сих пор прислушивались к нашей беседе и по очереди улыбались соседке.
– Расскажите про «Пламя Тора», – спохватился я. – Беру для себя и для неё. Вот. – Я поспешно положил на прилавок ещё монету.
Старуха небрежно сгребла все деньги, глянула на меня, на Василику, порылась в сумке на поясе и вынула два одинаковых талисмана, отличных друг от друга только цветом: синий и красный.
– Кому какой? – поинтересовалась девушка.
– А это уж от вас самих зависит.
Монеты перекочевали к ней в кошель, и больше ни мы, ни проданные поделки её как будто не интересовали. Со стороны это, должно быть, напоминало детскую игру, когда процесс увлекает больше, чем результат. К моему удивлению Василика выбрала талисман синего цвета. Я забрал оставшийся и, понятия не имея, что с ним делать, стал нарочито разглядывать. Старуха, как прирождённая актриса, долго держала паузу, наконец, первой не выдержав воцарившегося молчания, бросила:
– Так что вы хотели знать?
– Откуда на острове та пещера? И что могут означать знаки на стенах?
– Есть одно старое-престарое предание, – начала Уитни неожиданно напевно,