– Так у вас семья есть…
– Да.
– А где она сейчас?
– Я не знаю.
– Как это не знаете?
– Вот так. Я давно их не видел. Слышал о городе «Столица»?
– Да…! Говорят, это один из лучших, на сегодняшний день, городов.
– Когда я уходил, они были там.
– А почему вы ушли!?
Мальчишка будто немного завелся…
– Почему вы бродите тут – в пустыне. Бродите по каким-то городам призракам. Зачем!? Вас ведь ждет семья в том городе!
– Ты… Ты ничего не понимаешь.
Вояка замолчал и отвернулся в сторону, пытаясь, кажется, удержать свой гнев. Паренек заметил это и понял: разговора не будет. Он вновь обнял свои колени и отвернулся в сторону.
– …Как только мы переехали в Столицу у нас начались проблемы с припасами, – неожиданно продолжил вояка с уже успокоенным голосом.
Мальчишка повернул свою голову к нему.
– Нам с женой приходилось пахать за мелкие крохи, чтобы прокормить дочь, а если хватит и себя. Работы там днем с огнем не сыщешь! А если и сыщешь, то на нее не прокормишь семью… И я ушел.
Голос вояки становился все ниже, и в нем появилась какая-то дрожь. От его голоса теперь так и веяло грустью и безнадежностью.
– Я поклялся своей семье, что найду лучшее место! Или хотя бы вернусь с лучшими припасами. И я ушел.
– Понятно, – тихо поставил точку в разговоре мальчишка.
И после недолгого и неловкого молчания вояка спросил:
– А что с твоими?
– Что с моими?
– Ну, родителями. Ты как-то упоминал что…
– Что их нет, да. Мои родители. Они не вернулись. Я помню, как мы ехали в специальном эвакуационном автобусе. Нас и других беженцев должны были переправить в безопасное место поезд, к которому мы ехали на автобусе. Так говорила мама… Но, когда мы приехали, была какая-то неразбериха. Люди в панике кричали, дети плакали, а по радио во весь голос говорил диктор. Все что я смог понять по радио это: «Граждане, внимание! В вагонах слишком мало мест! Вы должны избавиться от максимального количества багажа, чтобы могли войти максимум людей! Но все равно всем места не хватит! Просим вас вести себя адекватно!» и дальше шум-шум-шум… Помню, мама плакала, кричала и о чем-то спорила с папой. Они посадили меня на скамейку и велели ждать здесь, а сами