От которых я отвык.
Вижу я любви пейзажи,
Твой застенчивый укор.
И осенние коллажи,
Леса жёлтого убор.
А еще родные дали,
Дома милого черты.
Где наивно познавали,
Жизни суть, ее миры.
Всё минуло за окошком,
За вагонным, за стеклом.
Ностальгия, так немножко,
Подкатила к горлу ком.
Говорят, что звёзды тают
Говорят, что звёзды тают,
Как снежинки на ветру.
Что они рассвет ласкают,
Исчезая лишь к утру.
Что они поют сонеты,
Колыбельную во тьме.
Чтобы сгладить путь кометы,
Что стремятся так к Земле.
Что они чисты как дети,
Только верят одному.
Что рожденье их на свете,
Не мешает никому.
Говорят, что звёзды тают,
Как снежинки на ветру.
След в душе свой оставляют,
Разгоняя прочь хандру.
Рябиновый кот
Полюбил рябину кот,
Ничего не ест, не пьёт.
Гроздья нравятся ему,
В них узрел он красоту.
Зачем мыши,«китикэт»,
Если манит красный цвет?
Целый день сидит бедняга,
Охраняя куст как надо.
Чтобы вид тот дорогой
Лицезрел поэт душой.
Иль художник краской спелой
Рассказал в холсте умело.
Вы поверьте, мне друзья,
Что бывают чудеса.
Что рябиновый букет
Слаще мяса и котлет.
В потоке мыслей и желаний
В потоке мыслей и желаний,
Я соблазнился на тебя.
Любовник трепетных мечтаний,
Герой забытого огня…
Ведь невозможно удержаться,
От чар губительных твоих.
Невольно хочется касаться,
Тонуть всецело только в них.
Как мотылёк порхать, светиться,
Весь мир открыть в себе скорей.
И даже заново родиться,
Под крик счастливых матерей!
Любовь-награда
Не нарушу я ворчаньем
Сон твой ровный и покой.
Буду ласковым журчаньем,
Родниковою водой.
Перекатом, перезвоном,
Хоть паромом у реки.
Как у летчиков ведомым,
Краем неба и тайги.
Кто-то скажет: «Подкаблучник!»
Ухмыляясь зло в ответ.
Я скажу: «Ты-невезунчик,
Романтизма в тебе нет.»
Буду рядышком повсюду,
С милой женщиной своей.
Отгонять тоску, простуду
И любить ещё сильней!
Будаев
Как мне подарить тебе запах костра,
В объятьях зелёной, цветущей тайги.
Где яркость рассвета с туманом всегда,
Коварство порогов у местной реки.
Как мне описать то бескрайнее небо,
Что синью волшебной так сводит глаза.
Где ветер колышет колосья от хлеба,
В которых вся жизнь как младенца