Не клад, а портсигар,
кому-то был в подарок.
«Милый юнкер Вадик!
Прошу не забывать!»
В стёклышках, серенький.
Спешу на берег.
Там, где старый мостик,
река играет в кости,
на счастье их целует,
жулит напропалую.
Не выиграет лес,
зря вообще полез.
Скоро кончатся все кости,
новые кидать под мостик…
Толстая Маша
Толстая Маша курит сигариллы и пьёт галлоны морковного сока.
Толстая Маша такая толстая, что смеётся всегда всем телом.
Утром мы вместе с солнцем заглядываем ей в распахнутые окна:
эй, Толстая Маша, привет! Ты как, потусить не хотела б?
И я выжимаю два сока, пока она громыхает своей посудой.
Морковные волосы встрёпаны – она умывается, только позавтракав.
Опять притащила синицу в постель машина кошка-паскуда —
Маша жалуется или хвастается, а кошка мурчит от миски, мерзавка.
У машиной кошки много имён, она приходит на любое,
но больше всего на «сволочь», сказанное Машей нежно-нежно.
Толстая Маша жарит глазунью, а та не сдаётся без боя,
и в кухне шкворчит и стреляет, но всё вхолостую, конечно:
Маша неуязвима. Она подпевает под радио «Битлз»,
двигая толстой попой до невозможности рок-н-ролльно.
У кошки, дебилки, от счастья наружу из пасти вылез
розовый язычок, и «Битлз» под Машу тянут нестройно.
С Машей у нас четыре руки, и, позавтракав, мы на крылечке
режем алую бархатную бумагу во все четыре.
Толстая Маша дует в ладонь, и трепетные сердечки
летят, шурша на ветру,
кому-то в грудь,
и в них, как в тире,
кто-то влепляет круглые чёрные дыры.
Маша подбирает те, что упали в траву, дыша тяжело и хрипло.
Я говорю: «Ну ладно, мы же пытались, завтра обязательно всё получится».
Кошка, скотина, глядит нам как будто «я говорила».
Солнце закрыла туча.
Тоска
юноше В.
Окна заледенели, и снова сердце берёт тоска:
если ты мёртв, отчего не придёшь, как в сказках —
помнишь ли? – ты рассказывал их тогда,
сердце вручив бесценнейшим из подарков.
Снова зима без тебя, как были осень, лето, весна —
мы их забудем, едва ты придёшь, будто не с нами
злая была разлука… Когда за окном ветра
стонут —
спросонок твой
чудится шёпот мне, брат мой.
Солнце
юноше В.
У меня на кончиках пальцев солнце,
Жгуче-алое бьётся небесное сердце.
Если верить, то брат мой, конечно, вернётся;
Год за годом учусь и учусь – верить.
Год за годом совсем не ношу кольца —
Оставляю пустыми на «вдруг» пальцы.
Он их много подарит, когда вернётся.
Наконец