Александр снова обратил внимание на тихих, мирных людей, беспрекословно выполняющих его указания. По-другому быть не могло: Александр контролировал их слабые сознания, не позволяя отвлекаться на пустые беседы. Нельзя было их задерживать в доме, как и затягивать с обременительным ремонтом. Люди и без того слонялись здесь неделю – долгую, напряженную неделю, с восьми до восьми, без выходных. Александр не стал бы нисколько возражать, трудись они здесь целые сутки, но только завершили бы работу скорее, однако не мог быть настолько беспечным. Игры с мозгом – весьма опасны, нейроны чувствительны к электрическим импульсам, он мог травмировать хрупкие разумы. Хуже этого были только проблемы, которые Александру пришлось бы решать с многочисленными недовольными родственниками, которые, несомненно, станут возмущаться зверским графиком и пропажей родных. Это для Александра не существовало Трудового кодекса, тогда как для людей…
А потому он продумал все: люди приходят, делают, что должно, а затем расходятся по своим домам и рассказывают родным и близким очаровательную историю о том, как они проводили отделочные работы в загородном доме банкира, для его прекрасной и дружной семьи.
Состояние рабочих было в норме: Александр ходил по первому этажу, наблюдал за отделкой далекого потолка и, в ожидании завершения трудового дня, приглядывался к людям. Работы проделали много, вплоть до замены устаревших смесителей, которые благодаря наложенному на дом заклинанию в замене не нуждались. Но ничего: новизна восприятия никогда не помешает.
Спустя полчаса Александр остался один: пятнадцать «нанятых» им рабочих одновременно собрались и покинули дом. Однако одиночество продлилось недолго.
Появился Ролан, сменив столь ценимые собой камуфляжные штаны на обычные джинсы. Он вошел в парадную дверь, которая выглядела далеко не парадной, неторопливо прошел вглубь дома, не выказывая явного интереса к его жилищу, и, словно почуяв, где «горячо», подошел к деревянной тумбе.
– Что это? – спросил его ferus, поднимая старинный металлический диск с выгравированным орнаментом.
Александр нахмурился.
– Коллекционная чакра моего отца. – Говорить большего не хотелось. Например, того, что за несколько дней до собственной гибели он отдал ее Александру как сыну.
– Чакра заржавела и потемнела, – заметил Ролан. – И на ней наши символы.
Да: филигранная ковка, Символы Предков. И ржавчина. Чакра всегда была такой.
– Убери ее, думаю, это память. – Ролан внимательно посмотрел на Александра и положил оружие обратно.
Да, возможно,