Мать-и-мачеха. Вера Юрьевна Дмитроченко

в Среднюю Азию, твердо зная, что в любом бизнесе ценность представляют вовсе не деньги, а само налаженное дело. Он верил, что после того, как революционные эксперименты наконец закончатся, его организаторский талант снова потребуется. Как говорится, блажен, кто верует. Но мамин отец не только верил, но и постоянно демонстрировал свои способности. Узбекистан в те годы считался опасным местом. Банды басмачей там постоянно оказывались где-то рядом и советской власти развернуться не давали. В результате этого противостояния в республике поддерживался статус-кво, что вполне устроило маминого отца. Он нашел жилье, временный заработок и сумел послать весточку семье, чтобы они заколотили дом и налегке приезжали. «С собой ничего не берите. Только Христа ради можно добраться до Андижана», – написал он. И они поехали. Мама мне потом рассказывала, как какие-то бандиты их пожалели, подсадили в свою теплушку и всю дорогу кормили.

      Так начались мамины скитания по окраинам страны. Но Андижан ей сразу понравился. Отец их с дороги накормил пловом и виноградом. Соседи были приветливыми. Только школа оказалась никудышной. Упор в ней делался на изучение русского языка. Для остальных предметов класс разбили на бригады, и на каждом уроке бригада решала, кто будет отвечать. Довольно грамотная мама всегда отвечала по русскому языку, два русских мальчика отвечали на уроках математики и физики, а полученные ими оценки ставили всей бригаде. Результат был предсказуем. Мама за два года учебы научилась запятые ставить не абы как, а по правилам, русские мальчики продвинулись в знании математики и физики, а весь класс получил свидетельства об окончании семилетки с приличными оценками. О дальнейшем мамином образовании речь не шла. Моя бабушка, Зинаида Сергеевна, с трудом дождалась маминого свидетельства. Семилетка в начале тридцатых годов давала возможность выбора довольно широкого круга профессий, и Зинаида Сергеевна быстро устроила мою маму чертежницей, хотя то, что мама была из семьи «лишенцев», осложняло эту задачу. К счастью, узбеки умели подобные «обстоятельства» обходить. А грозные снаружи представители советской власти не решались им возражать.

      Сама Зинаида Сергеевна о том, чтобы устроиться на работу, не думала, твердо заявив, что «на красных она работать не будет». На бурчанье своего мужа, что не на «красных» эта работа, а чтобы дети не голодали, не реагировала, потому что его мнение ее не интересовало, так как, во-первых, сам он перебивался случайными заработками, а во-вторых, эта на вид хрупкая белокурая дамочка всегда умела добиваться исполнения своих капризов. Словом, маме пришлось смириться. Но она долго не могла забыть, как в Сызрани пела в церковном хоре, и регент постоянно говорил ее родителям, что у их дочери уникальный голос, а потом предложил им свою знакомую преподавательницу, чтобы та занималась с мамой, обещая впоследствии помочь с поступлением в консерваторию. Он не сомневался, что мамино место именно