Я сидела на корточках и смотрела в её удивительно голубые глаза:
– А это, доченька, я тебя целую.
– Целюлю? – и открыв ротик, она прикоснулась к моей руке. Это был первый в её жизни поцелуй.
Чтобы не заплакать, я взяла её на руки. Прижала крепко к себе и, целуя, прошептала на ушко:
– Ты моя самая любимая доченька! И мы теперь будем с тобой вместе всегда!
Каша
В детском доме, чтобы детки ели хорошо, был закон: кто съест всю кашу, тому дадут добавочную котлету.
Я несколько дней смотрела на ребёнка, который засовывал кашу в рот, пытаясь проглотить её не жуя. Но каша не глоталась и всё пыталась выйти обратно. И тут я не выдержала:
– Доченька, а я вот, например, когда не хочу есть что-то, то я и не ем. И никто не может заставить меня есть то, что я не хочу и что мне не нравится.
Анюта смотрела на меня и не понимала, ругаюсь я или нет.
Тогда я, улыбаясь, продолжила:
– А котлету будешь?
Тарелка с кашей тут же отодвинулась на край стола.
– Буду! – радостно ответила Анюта.
На этом мучительное поедание каши у нас прекратилось.
Первые дни дома
Я специально взяла отпуск для усыновления ребёнка. Думала, что мы все вместе поедем на море. В дороге и на море, мне казалось, мы быстрее сблизимся, узнаем, поймём друг друга. Но планы мои разрушились сразу же, как только мы забрали малышку из детского дома.
Дело в том, что на семейном совете мы решили, что ребёнок будет усыновлён, и фамилия у нас у всех будет одна. Речи об опекунстве не было. Но нам пришлось пройти через опекунство, чтобы быстрее забрать Анюту домой. Тем временем процесс усыновления продолжался. Оформляя опекунство, мы обязаны были регулярно ездить в детский дом отмечаться.
Ничего обидного в этом не было. Таким образом, у ребёнка получилась плавная адаптация перехода в семью.
Когда в первый раз мы вернулись в детдом, чтобы отметиться, Аня расплакалась. Я присела на корточки и спросила:
– Лапочка, а что случилось?
Её глазёнки смотрели исподлобья с обидой, губки тряслись, по щекам текли ручейки.
– Дочка, доченька, в чем дело? – тихонечко вытирая её слёзы, спросила я.
Но то, что я услышала в ответ, болью пробежало по всему моему телу.
– Не оставляй меня здесь, я не хочу туда идти!
– Дай мне руку, – сказала я.
Держа друг друга за руки, мы сели на лавочку.
Минуту я не могла говорить и только крепко держала её маленькую ладошку. Сидели молча, я смотрела на небо. Оно было голубое, тёплое. Собравшись с мыслями, я сказала:
– Понимаешь, доченька, мы теперь с тобой вместе навсегда. Мы не можем, например, остаться здесь. Утром мы с тобой договорились, что съездим в гости ненадолго в детский садик, всех повидаем, поболтаем, покажем врачам животик, горлышко,