Аргон был нужен для того, чтобы сделать атмосферу Тулоны пригодной для человека. А пока жизнь на планете таилась в сокрытых внутри городах. Но люди не переставали верить, что уже скоро смогут выйти под открытые лучи звезды Оникс.
Из века в век, из уст в уста повторялось одно и то же наставление: «Крепитесь, это лишь временное заточение, и скоро люди увидят мир и звезды и будут дышать без куполов и стен».
Спустив грузы, пилоты получили заветную свободу и быстро разлетелись. В одиночестве провожая взглядом капсулы коллег, Марсий сделал вывод о том, что он один не спешит домой, а все, вероятно, оттого, что там его никто не ждал. На несколько мгновений он откинул голову и посмотрел в небо.
Сквозь рассеявшуюся в один миг мглу проступили тысячи ярких точек, величественно красующихся на черном лице неба. Наблюдать за звездами, мимо которых совсем недавно мчался, было особым ритуалом для Марсия. Словно погруженный в сон, он смотрел на сверкающие алмазы, дрожащие среди бархатной черноты, ожидая, что вот-вот одна из них сорвется с места, подхватит его, и непременно принесет в тот мир, который он ищет всю свою жизнь. Проникнуть в таинственную даль, чтобы наконец открыть тот новый свет, существовавший много тысячелетий до него, – об этом он мечтал более всего.
Марсий чувствовал, что где-то – возможно, совсем близко, возможно, даже в его галактике – существует планета, идеально подходящая для людей, изобилующая кислородом и водой, не раскаленная и не ледяная, а именно такая, которую все хотят. И пусть за тысячи лет поисков семимиряне уже отчаялись обнаружить такое место, вера Марсия была подпитана видениями, которые приходили к нему с самого детства. Он видел сказочный мир своими глазами, он бредил им, он бывал там и знал все о нем: какого цвета там облака, какая звезда ходит по небосклону, что там растет и какие живут звери. Жаль, но в реальность его видений никто не верил. Подумав об этом и тяжело вздохнув, он двинулся в город.
Марсий жил в столице, в самом теплом районе планеты возле экватора, но и там две трети года температуры были отрицательными.
Медленно спустившись в город через шлюз, он сам не заметил, как уже дошел до аллеи Генералов, ведшей к его дому. Называлась она так потому, что, проходя по ней, можно было увидеть голографические скульптуры всех тех, кто стоял у власти с самого начала времен. Все генералы были красивы, сочетали в себе черты истинных тулонцев: крепкие, белокурые, голубоглазые, с белоснежной кожей. Марсий выглядел, как они, но был другим по сути.
Он быстро шел мимо них с опущенной головой, стараясь не смотреть ни на одного из генералов. Виной всему был стыд, который он испытывал перед каждым из них. Многие из скульптур возвели в честь его предков, так как он принадлежал к одной из трех правящих династий. Мало того, был последним потомком по прямой линии Лаунов и впервые за всю историю рода лишился не только права избираться в правители, но и оставаться членом совета Двенадцати. Марсий чувствовал кожей, как величественные белые лица морщатся и отворачиваются, лишь заслышав его шаги.
Дом, который достался ему от отца, стоял на самом верху. Он был просторным, светлым, в форме идеального куба, с эллипсовидными окнами и нежно-сиреневой подсветкой по кромкам. По четырем углам от дома мерцали скульптуры волков. Это мифическое животное считалось покровителем дома Лаунов. У каждой из знатных военных династий был свой тотем, но почему Лаунам достался именно этот, Марсий не знал. Это животное не водилось ни на этой планете, ни в других мирах, и никто никогда его не видел.
Марсий относился к символу своего дома равнодушно, хотя оно встречалось и на дорогом ему кольце, который он носил на пальце. Делал он это не из-за почитания предков, а потому что того требовала религия Тулоны.
Он остановился возле дома. Несколько поколений Лаунов жили в этих стенах, испытывая счастье и гордость, рассказывая легенды о великих победах. Марсий не чувствовал себя достойным такой роскоши, поэтому распорядился судьбой дома иначе. Он впустил к себе детей, чьи родители погибли в боях за Тулону, подобно его собственным, и превратил родовой дом в приют, оставив за собой лишь пару комнат на заднем дворе. Он всегда заходил с черного хода, никогда не сталкиваясь ни с воспитанниками, ни с воспитателями. В маленьком, изолированном от внешнего мира пространстве ему было спокойнее.
Он спешил уединиться, но не вышло. На пороге в тени дремал Карий.
Карий был единственным другом Марсия в этом мире. По какой-то причине он был невероятно предан ему, не обращал внимания ни на какие сплетни и пересуды, ходившие вокруг Марсия.
Несколько мгновений Марсий молча смотрел на него, не спеша тормошить, пытаясь угадать, что произошло с другом за время его отсутствия. Карий был в штатском, взъерошен, немного бледнее обычного, а на щеке его виднелась подживающая ссадина, оставшаяся