Одежда Бораса и Лека говорила о доходах семей. Борас носил крепкое и темное, специально надетое для ночи. Сейчас на нем были военного кроя штаны со множеством карманов и футболка. У Лека выбора не было, он ходил в единственной одежде – рубашке с заплатами, что от бесчисленных стирок превратилась в затерто-бесцветную тряпку, и в таких же штанах. И все же не он оказался в ночи самым заметным. Когда натягивала брюки, в последний миг Нора сообразила: такая одежда, подогнанная под нее и предназначенная именно для путешествий, вызовет подозрения. Вместо брюк она натянула юбку, а рубашку, подумав, все же оставила. Ничего более подходящего не нашлось. Прежние вещи не налазили, а перешитая под нее майка как у Бораса – со странным названием «футболка», которое всегда что-то напоминало папе – делала ее слишком вызывающей. И мокасины сегодня уступили место сандалиям с восходившей на голень обмоткой из тесьмы – папа сделал их вместо ставших маленькими прежних. Мокасины – обувь для походов, Нора выглядела бы в них странно перед собравшимися именно в поход босыми приятелями, у нее такой быть не могло. По этой же причине, чтобы выглядеть простушкой, которая впервые покидает дом, пришлось оставить ремень с ножом и прикрепленной бутылкой воды, а также часть собранного для сложных ситуаций. Сегодня она не одна, и все будет по-другому. В карманах остались только бинты, иголка с ниткой и пакетик с мазью для свежих ран – на крайний случай. В этом, как говорил папа, лучше перебдеть, чем недобдеть. Маленький ножик на голень она все же привязала – у спутников тоже были ножи, у Бораса красивый на кожаном ремне, у Лека на поясной веревке обычный кухонный в деревянных ножнах.
В юбке до колен и рубахе навыпуск, с рюкзаком за плечами и развевающимися волосами (надеть бандану Нора тоже не рискнула) она выглядела здорово. Одновременно женственно и залихватски-воинственно. Голые ноги белели в ночи, делая похожей на маленькую девочку, зато растущая грудь от наполненных карманов казалась еще больше, почти взрослой, а лямки и поперечная перетяжка рюкзака выдавливали ее вперед, отчего Нора выглядела созревшей женщиной, а не подростком.
– Ого. – Борас чуть не присвистнул. – А ты не такая маленькая, как я думал.
Его взгляд, пробежавшийся с головы до ног и обратно, был изучающим и задумчивым. Норе было приятно и стыдно от пристального разглядывания. Еще никто не смотрел на нее так. Особенно смущала близость их тел, прижавшихся к стене контейнера, чтоб оставаться в тени. От случайного соприкосновения по руке побежали мурашки.
– Из поселка вы выбирались под тенью контейнеров, – сказала она, когда стало ясно, что шум остался незамеченным, – по очереди перебегали от одного к другому.
Она побежала первой. За ней Борас. Замыкал вечно последний Лек.
За поселком некоторое время шли без опаски – дозорные обходили дальние рубежи, а за эти места отвечали гвардейцы. Но все знали, что гвардия сосредоточилась только на охране подступов к жилью владыки.
– Горбушка, так что же у тебя в рюкзаке? – не выдержал Борас.
– Я